Зона мутации

Лодку если и рассчитывали на двух человек с грузом, то это была ее предельная пассажировместимость. На тяжелый рюкзак дозорный смотрел косо, но не смел советовать с ним расстаться. Он выровнял раскачивающееся суденышко, невольно черпанув одним бортом, направил его к противоположной стороне реки. Еще несколько минут и Маша, наконец, оказалась в центре города, о котором мечтала долгие годы, который с пристальным вниманием разглядывала через окуляры еще работающих спутников.

Битый вел ее по «улице», прямиком уходящей от разрушенного моста. «Черт его поймет, почему он именно так пошел. Доверься я карте, срезала бы через городские кварталы. По мне, так разницы нет. Везде лес, что там, что здесь. Но охотник‑дозорный знает про эти места то, чего не знаю я. Будем считать, что использование проводника было правильным решением».

Маша вспомнила про чужих, пришедших на Кольский с запада, и в очередной раз убедилась, что, чем больше знаний у человека, тем он опаснее. У тех, в отличие от наивного Битого, совсем не было тормозов в голове – сделают с тобой все, что захотят. А этот и мог бы попытаться, ведь про пистолет он не знает, но его примитивную голову такие мысли не посетили.

Повернули направо, снова пошли по заросшей деревьями «улице». Маша пыталась вспомнить, как там было на карте? Сколько еще идти до места, где спутниковый тепловизор фиксировал скопление людей? В отличие от местных, живущих здесь не одно поколение, она могла бы даже вспомнить название. Ирония заключалась в том, что навигатор, использующий древние топонимы, упоминал его, как «Вологодское кладбище». Теперь это единственный участок в округе, где обитали живые.

Впереди, над верхушками сосен, показался остов какого‑то здания. Возможно, это был единственный многоэтажный дом на весь город, не рассыпавшийся на части, не исчезнувший в зарослях, сохранивший с прежних времен свое железобетонное тело. Оконные проемы чернели пустотой, большая часть кирпичных стен обратилась в прах, оставив после себя лишь скелет из несущих конструкций. И этот скелет зеленел от побегов растений, карабкающихся на него, безуспешно тянущих дом вниз, к земле. Со временем у них получится, они его разрушат. Но дом еще стоял.

Маша принялась считать уровни. Первые три или четыре не видно из‑за деревьев. «Пять, шесть… десять… двенадцать». Когда‑то и выше были этажи, но сколько – теперь не узнать. Остались только неровные зазубрины.

– Сюда.

Битый взял левее и почти сразу потянуло дымом, а чуть позже послышались и голоса.

– Почти пришли! – он остановился. – Слушай… Только ты не подумай про меня плохое…

Маша смотрела на Битого вопросительно, пока тот в смущении топтался, опустив глаза в землю. Не каждый день судьба заставляет рядового охотника требовать отчет у посланницы духов!

– Правила есть правила, я должен спросить… Что‑то убийственное при тебе имеется? Ножи там, пика… Хотя вижу, что пики нет! Но… Кхм…

Она подумала секунду, развела руки в стороны.

– Хочешь проверить?

– Нет, я верю, верю! Да и зачем тебе убийственные штуки…

Отвернулся, быстрым шагом продолжил путь. Вот и обширная прогалина, посреди которой горит костер. Вокруг много людей – Маша в жизни столько не видела! – они замечали ее и останавливались, провожали взглядами. А Битый все шел и шел дальше, оглядываясь, проверяя, чтобы она следовала за ним.

Оказавшись на другой стороне прогалины, они снова вошли в лес. Между деревьев рассыпалась деревянными домишками деревня, но ни у одного из них охотник и девушка не задержались, пока не пришли к дому, построенному на отшибе. Он казался чуть больше прочих и стены его были вымазаны черным. У входа стоял вооруженный мужчина, уставившийся на девушку с не меньшим удивлением, чем его любопытные сородичи.

Битый кивнул – «пригляди». Сам открыл скрипучую дверь, вошел внутрь.

Маша стояла и думала, что, может, не стоило все это затевать. Искать дикое племя, надеяться, будто она – умная, обладающая недоступными им знаниями – сможет перетянуть одеяло на себя и установить тут другие порядки… Обустроить свою жизнь не хуже, чем на Кольском, только с людьми, а не в одиночестве… С чего взяла, что это получиться?

– Заходи, – скрипучая дверь снова распахнулась.

Нельзя показать им и тени сомнений! Маша скинула рюкзак и, придерживая его за лямку, уверенно шагнула в сумрак, в сгусток странных запахов, в неизвестность.

Коридор, маленькая комната. Еще коридор, поворот. Комната побольше. В углу горит очаг, под потолком тусклая, коптящая лампа.

«Нету у них электричества. Это хорошо, можно творить чудеса».

В противоположной от очага стороне кто‑то шевельнулся. Он был в темной одежде и почти сливался со стеной, только бледное, худое лицо выделялось.

– Что‑то много чужих в последнее время. Один не лучше другого, – человек подошел ближе, разглядывая Машу. – Впрочем… Кто ты такая?

– Мария.

Ощупал ее взглядом сверху донизу, не удостоив вниманием тяжелый рюкзак.

– Откуда пришла, Мария? Зачем?

– Я с севера. Оттуда, где зимой не бывает солнца. Пришла затем, чтобы сделать вашу жизнь лучше.

Человек в черном обошел ее кругом.

– Как же ты ее сделаешь лучше? Или думаешь, что мы плохо живем? Битый! – обратился он к охотнику, все еще стоявшему в коридоре. – Ты плохо живешь?

Тот испуганно вжал голову в плечи.

– Нет, Говорящий с небом! Нам не на что жаловаться!

Маша потянулась к рюкзаку, вытащила из него прозрачный пакет, в котором шуршали, пересыпаясь, семена.

– Это хлеб. Знаешь, что такое хлеб?

Говорящий взял, стал рассматривать с недоверием. Потом шыкнул на Битого:

– Выйди на улицу!

Тот, провожаемый взглядом Маши, покорно ретировался. Она прикрыла дверь в комнату, поискала взглядом, куда бы присесть. Не нашла и села прямо на пол, прижавшись спиной к стене.

– Устала, знаешь ли. Да и вообще – без лишних свидетелей, я думаю, мы можем опустить формальности. Оставим представления для других встреч с верноподданными.

– Что еще у тебя есть, кроме семян пшеницы?

– Практически все, что угодно. Овощи, фрукты. Корнеплоды. Генетический материал для выращивания домашних животных. Многое, конечно, просто так не вырастишь, нужны лаборатория, теплицы. Но при желании это можно сделать.

Он прищурился, стараясь проникнуть взглядом в самую ее душу.

– И где это все?

Маша улыбнулась, промолчала.