ZOV. В Ад и обратно

– Не знаю, надо ли тебе это… В августе прошлого года моего мужа мобилизовали. Прямо перед началом учебного года, он – учитель математики, – начала она негромко. – Где‑то обучали, потом держали в резерве под Ровно, как он мне рассказывал по телефону. И вдруг отправили куда‑то к Донецку – туда, где шли сильные бои. Они даже не успели выгрузиться из машины… Подразделение отступило, никому не было дела до убитых и раненых. Муж с контузией и раздробленной ногой, вместе с другими ещё живыми, двое суток пролежал в мокрой воронке…

Снежана умолкла, вспоминая детали.

– К счастью, на них наткнулись русские и доставили в ростовский госпиталь. Уж не знаю, как ему удалось дозвониться мне… Рассказал обо всём этом, заверил, что всё хорошо, что война для него кончилась и он пока останется в России… Просил беречь сына и больных родителей… А голос такой слабый и тихий‑тихий… А на следующий день ко мне пришли эти, из теробороны. У них была распечатка телефонного разговора. Устроили обыск, кричали, что муж дезертир, а мы тут «москальски твари». Потребовали, чтобы я поехала в Ростов, заставила его согласиться на обмен и возвращение… Дали две недели времени. А если, мол, не вернусь в срок, то объявят в розыск за пособничество Кремлю, родителей выгонят из квартиры и продадут её в фонд помощи армии… Да, сказали, чтобы взяла сына, он, дескать, поможет разжалобить российских военных. Что мне оставалось делать?

– Бред какой‑то.

– Не знаю. Но мы поехали. И опоздали всего на один день – муж умер от гангрены. В госпитале мне сообщили, что тело передадут украинской стороне по специальным каналам обмена. Я выпросила хотя бы справку о смерти…

– И ты торопишься домой, чтобы предъявить справку в «гестапо»?

– Родители болеют и если их вышвырнут на улицу, то они просто умрут. Много времени потеряла в дороге, кругом очереди, ожидания… У меня осталось пять дней. А тут эта дикая история…

– Извини, что невольно втянул вас…

– А кто знает, как было бы правильно? – отозвалась Снежана. – Так сложилось. Знаешь, трудно выбирать лучший из вариантов, когда он у тебя один. Это я, как эксперт, говорю.

– А кто ты по профессии?

– Метеоролог в гидрометцентре.

– Так вот ты какой – часовой погоды.

– Смешно.

На самом деле, им было не до смеха. Разговор вернул в реальность. Оба понимали, что положение сложилось незавидное.

– Лёша, страшно…

– Но у нас уже кое‑что получилось, правда? Везенье – великая штука! Военные, скорей всего, нас ищут. Тебе с сыном надо быстрей подальше оторваться от «этих», и на перекладных добраться до Киева.

– А тебе куда?

– Мне, Снежок, проще попасть на тот свет, чем вернуться в Мелитополь. Меня вообще здесь не должно было быть. Я приехал в Васильевку, чтобы передать оказией чёртову папку с медицинскими справками. Ну, а дальше ты знаешь. И вот я тут – без документов, без денег, без телефона, и меня ищут бандеровские отморозки. Надо попасть в Киев и отыскать друга. А там посмотрим.

– Может, вместе попробуем?

– Для вас я «чёрная метка». Уверен, те, от которых мы сбежали, передали по всем блокпостам ориентировку на мужчину и женщину с ребёнком. Вместе нам никак. Да, проверь, у тебя есть интернет?

– Сейчас, – Снежана взяла телефон с прикроватной тумбочки. – О, работает.

Журналист открыл карту Украины. В полутора сотнях километров от них располагался Кривой Рог – крупный железнодорожный узел. К нему вело множество мелких дорог, которые вряд ли серьёзно контролировались. Но и рейсовых автобусов там обычно тоже немного.

– Значит, доедем до Кривого Рога, а дальше придётся порознь. Попытайся на электричках, с пересадками – это дольше, но надёжней. Ага?

Снежана молчала, понимая, что скоро они расстанутся и больше никогда не увидятся. Она лежала и думала, что вот сейчас надо запомнить голос и интонации Алексея, его прикосновения, эти счастливые минуты, эти запахи и эмоции до мелочей, сложить их все в сокровенный узелок. А потом доставать из укромного уголка памяти, перебирать по частичкам и проживать всё это опять.

– Надо ехать, Снежок, – прошептал он, нежно цепляя губами её ушко. – Пора!

Собрались довольно быстро. Славка, ещё сонный, от завтрака отказался. Снежана завернула бутерброды, а чай налила в походную флягу и сунула её в вещи, чтобы дольше сохранилось тепло.

Дежурная, заслышав шаги по коридору, сползла с дивана и включила свет.

– Та шо ж вы никак не угомонитесь? – удивилась она, узнав ночных гостей. – Куда в такую рань – начало ж пятого.

– На поезд бы не опоздать, – ответил Свиридов и добавил на случай, если кто‑то поинтересуется: – До Запорожья далеко?

– Может, километров шестьдесят, – неопределённо прикинула женщина, доставая регистрационную книгу.

Он положил на затёртый кондуит пятидесятидолларовую купюру:

– Зачем разводить бюрократию? И мне квитанция не нужна. Возьмите – и спасибо за гостеприимство!

Дежурная не стала возражать, порадовавшись упавшей с неба щедрости.

– Ну, доброй вам дороги! Заезжайте ещё. У нас, сами видите, тепло, бельё чистое, вода горячая…

– На обратном пути, обязательно, – кивал Свиридов, прикрывая от её глаз Снежану и Славика.

На крыльце он снял с головы Снежаны беретик и бросил в урну.

– Кто сейчас это носит? Тебя за километр видно в толпе.

«Таврия» долго не заводилась, простуженно кашляла и глохла, но всё‑таки ожила и послушно покатила туда, куда её направили.

* * *

…Автоматная очередь прошла совсем рядом с окном кабинета начштаба. Она была такой внезапной и громкой, что Коринь моментально слетел с кресла на пол, словно целились точно в него. Истошные крики, грохот вспыхнувшей стрельбы и гранатных разрывов оглушили его и ввергли в панику. Один из взрывов потряс соседний кабинет и сшиб портрет президента со стены.

Майор Коринь совсем не таким представлял своё первое боевое крещение. Конечно, он считал себя «фронтовым» офицером, прослужив полгода под Луганском. Но это было тогда, когда украинской армии противостояли лишь полувоенные формирования марионеточной «Луганской Народной Республики». К тому же Коринь командовал артиллерийским подразделением в десяти километрах от линии боевого соприкосновения, обстреливая ближний городок и сёла. Это было просто и, главное, безопасно. Теперь он продолжал наматывать «фронтовую выслугу» под Запорожьем, не соприкасаясь вплотную с противником, чем был весьма удовлетворён.

И возникший сейчас бой вызвал у майора настоящий шок. Дрожащей рукой он дотянулся до телефона спецсвязи и вызвал командира бригады.