Ателье големов

Всегда задавалась вопросом, могут ли у големов развиться чувства или что‑то вроде них? Могут ли они испытывать тревогу? Потому что именно это читалось на лице у Рикси, если такое вообще было возможно. Всё‑таки даже скульпторов не миновала обычная человеческая болезнь – мы тоже начинали относиться к големам как к полноценным живым существам. По крайней мере к тем, с кем были бок о бок достаточно долго, именно поэтому преподаватели нас предупреждали о необходимости регулярной замены искусственных слуг. Все ли соблюдали эту рекомендацию? Ну да, конечно, надейтесь. Впрочем, некоторые мастера, вроде того же доброй памяти профессора Герба, считали что расчеловечивание големов ведёт к подобному же отношению к людям вокруг. А уж если кто‑то начинал смотреть на разумных как на материал для работы… Он такое старался пресекать, хотя многие в этом зазорного не видели. Те же королевские скульпторы, судя по обмолвке Августа Кёрна, вполне охотно ставили эксперименты на пленных.

Сохранение при этом разума лично я бы приравняла к особенно изысканной пытке, но кого моё мнение когда интересовало? Правильно, никого и никогда. Так что свои принципы, старательно взращенные матушкой, мир её праху и лёгкой дороги в садах богов, можно завернуть в платочек и спрятать в карман.

На этой невесёлой мысли я всё‑таки принялась за завтрак, отмечая, что Рикси прикрыла глаза, как делают люди, когда успокаиваются. Интересно. Не замечала за ней этой мимики. Подсмотрела у кого‑то и выучила? Самообучаться‑то големы могут, другое дело, что некоторые хозяева стараются оберегать своё имущество от ненужных, по их мнению, знаний и навыков. Мало ли. Впрочем, в преданности голема я была уверена – вместилище было получено искусственно, я лично контролировала все процессы, а небольшая помощь со стороны всё того же профессора обеспечила собачью привязанность едва не отправившейся в небытие служанки. Лучший исход из всех возможных.

– На ком ты учишься? За кем наблюдаешь? – мне было важно знать, кого Рикси берёт как шаблон, объект для наблюдений.

– На рыночной площади есть несколько домов… там окна в пол, а у меня прекрасное зрение, сад не проблема. Горничные. Няни. Бабушки. Я стараюсь брать ото всех по чуть‑чуть. Вас не устраивает? Мне прекратить?

– Нет, всё замечательно, продолжай. Очень натурально смотрится. Скажи, Рикси, если я сдам экзамен на запись кристаллов, ты же не будешь против поделиться некоторыми навыками с будущими созданиями?

– Сочту за честь принести пользу.

Благодарно киваю ей, рассматривая бледно‑синее небо над городом. Надо собираться с мыслями и готовиться к открытию лавки, голем, конечно, не товар первой необходимости, но никогда не знаешь, в какой момент тебя решит посетить клиент и к кому из конкурентов он уйдёт, если не застанет тебя на месте. Да и мне особо заняться нечем, знакомствами в этом городе я так и не обросла, видимо, именно по этой причине я веду задушевные беседы с Рикси. Просто чтобы не сойти с ума. Ну, если Кёрн действительно настроен серьезно, то скучать мне больше не придётся.

В торговом зале на первом этаже прохладно, в углах стоят своеобразные витрины: заполненные специальным раствором аквариумы, в которых плавают заготовки для големов, я специально выбирала наиболее выразительных. Иногда покупали кого‑то из них, готовых, тогда можно было отпустить воображение на волю, чтобы создать новый образец. Но, конечно, готовый голем схож с готовой одеждой у хорошего портного – удовольствие уже достаточно дорогое, но всё ещё не демонстрирующее твой высокий статус. Выбор уверенного середняка.

Их брали купцы, достаточно крупные, но ещё не поставщики королевского двора. Наёмничьи группы, как ни странно – их было немного, но возвращались за пополнением они стабильно. Многих из своих постоянников в этой группе узнавала уже по голосу – стоило недовольному окрику раздаться где‑то на улице, уже точно знала, что сейчас ко мне завалится очередной двухметровый тип с неприветливым лицом. Хотя бывали и совершенно далёкие от стереотипов личности, и вот они пугали куда сильнее, чем мрачные шкафы.

Из неочевидных, хотя и вполне логичных, были владельцы увеселительных заведений, для которых големы были куда выгоднее сотрудников‑людей, хотя бы потому, что их товарный вид был практически неубиваем. Впрочем, к тем, кто мог себе позволить голема, и обычные работники шли охотно, деньги там вертелись приятные, многие за такое были готовы закрыть глаза на определённые неудобства.

Впрочем, в моей работе было достаточно соблюдать одно важное правило, общее для всех категорий заказчиков – не лезь в чужие дела, и твои будут в полном порядке. Любопытство сгубило не только кошку, но и слишком длинноносого скульптора. С этим принципом я и живу последние годы.

Отпираю дверь, впуская свежий утренний воздух в помещение. Конечно, утро в столице, сплошь каменной, не сравнится с утром на просторе степей, но это малая плата за возможность жить и быть собой. Маг, который не пользуется своим даром рано или поздно чахнет, даже стареет стремительнее обычных смертных. Хотя ходили слухи, что у живущих за северными горами нечеловеческих рас маги даже в такой ситуации сохраняют молодость и в целом им отмерено больше лет, чем нам. Кажется, кто‑то пытался зачать полукровку с представителями той стороны, но безрезультатно. Но я этой темой интересовалась только в рамках академической программы.

Успеваю немного заскучать, когда дверь распахивается. Вошедшее в неё тело – а иначе пьянчугу в таком состоянии и не назовёшь – заставляет напрячься, а ну как начнёт руки распускать или пытаться крушить ателье, и такое бывало. И вряд ли мне хватит сил справиться с таким шкафом как этот мужик. Боги, пожалуйста, пусть он окажется небуйным. Пусть он просто позадаёт бестолковые вопросы и уйдёт себе с миром по своим делам, отсыпаться под бубнёж жены.

Вот только боги явно в целом глухи к представителям моей семьи, в пору уверовать в кого‑нибудь из магов прошлого, в ту же Леен ли Ранц, из чьей могилы и начинается жила лиенца. Думается мне, эта рыжая дама к моим мольбам будет более внимательна, чем Круг Творцов.

– Чё, уродцев лепишь? Из этих, богами себя возомнивших, что ли?

Глаза дёргаются, чтобы закатиться до белков, пальцы нащупывают под столешницей скальпель, который тут же прячется в рукаве. Надеюсь, что он мне не пригодится, но если он начнёт меня хватать, то я себя сдерживать не буду, мне моя сохранность важнее.

– Я – скульптор, маг‑ремесленник, – терпеливо, как душевнобольному, начинаю объяснять мужику, всё ещё надеясь на лучший исход.

– Так и я о чём? – запах перегара бьет в лицо слишком резко, я успеваю только осознать чужие пальцы на своём плече, даже не испугаться.

Потому что продолжается это ощущение недолго, дверь распахивается, впуская полуседого мужчину непонятного возраста, в сопровождении группы плечистых ребят, часть из которых вносит два сундука с королевской печатью. Находящийся в алкогольном мареве нежеланный визитёр пытается отмахнуться от весьма вежливых попыток вразумить, из‑за чего оказывается на улице, профилактически битый тяжелыми дубинками работы артефактора королевской стражи.

– Скульптор Верлеен? – скорее формально уточняет гость.

Символический поклон выходит ещё более кривым, чем получилось минувшей ночью. Поверенный принца хмыкает, взгляд у него пронизывающий, в нём так и читается: “Явные проблемы с манерами, ну и выбрал же Кёрн”, но всё‑таки мужчина оставляет комментарий при себе.

– Его светлость, Третий принц империи Кёрн, владелец земель от северных гор до Лунного леса…

От избытка официальности у меня всё‑таки дёргается лицо, да так, что это замечают все. Поверенный замолкает на полуслове: