Аттракцион с полтергейстом
Вздохнув, я продолжила смотреть. Я ведь обещала ей ознакомиться с записью целиком и только потом делать какие‑то выводы.
Итак, девочки вспоминают школу, обсуждают возможность паранормальщины и попутно бухают. Склейка. Следующий кадр – уже ночь.
– Что это? – шепчет чей‑то голос. Я даже не могу разобрать так сразу чей.
– Ты слышишь?
– Что?
– Ой! – кто‑то вскрикнул.
Зажегся свет – тусклая одинокая лампа на тумбе возле дивана. Я увидела взлохмаченную Алину на раскладном кресле.
– Ты че орешь?
– Диван трясется! – Оказалось, что Танька спрыгнула со своего лежбища и только после этого включила свет. В кадр иногда попадали ее голые ноги.
– В смысле? – удивилась Алина. – Ах, вот что это такое! А то я слышу шум какой‑то, не пойму что…
Таня поднесла телефон к постели, и… Я что, с ума схожу? Реально кажется, что диван трясется. Может, это руки у приятельницы дрожат?
И тут… БАХ!
– А! – вскрикнули обе девушки.
Таня обернулась, все еще держа телефон в руках. Оказывается, с полки попадали статуэтки. Диван и кресло‑кровать были в другой стороне, никто из девушек не мог задеть их. Алина, кстати, так и лежала, так что при всем желании и даже имея очень длинные руки не могла ничего скинуть.
– Что это?! – спросила в ужасе Родинина.
– Ничего, просто свалились какие‑то штуки.
– Как?! Ни сквозняка, ничего!
– Хватит паниковать! Все нормально. Спим.
Здесь я возгордилась подругой. Таня вернулась на диван и потянулась рукой к выключателю.
– Ты серьезно?
Одновременно с вопросом Алины раздался еще какой‑то шум. Обе девушки резко замолчали, прислушиваясь.
Кррр… Прозвучало как скрип, но глуше. Как если бы кто‑то провел ногтем по стеклу.
– Ты слышишь? – со священным ужасом спросила Алина и натянула одеяло до подбородка.
– Да.
– Кто‑то скребется…
– Может, мыши?
– Какие мыши? – возмутилась Алина. – Там ни круп, ни макарон, пустая кладовка! Что им там делать? Да и не первый этаж.
– А это точно оттуда? – Танин палец указал на белую дверь.
– Да!
Грачева снова слезла с дивана и включила селфи‑камеру. Я увидела теперь ее лохматую макушку, а из косы, которую она почти никогда не расплетает на ночь, выбились пряди.
– А вот теперь я начинаю бояться. Мы много с Юлькой всего расследовали. Даже пришельцев ловили в Гогольске.[1] Но это всегда объяснялось как‑то… Это всегда люди делали! А тут… Я не понимаю. Я бы подумала, что мы тут не одни. Но мы же обошли всю квартиру, облазили вдоль и поперек! Тут никого больше нет, кроме нас!
И тут… Нет, я лучше отмотаю на пять секунд назад. Вдруг мне почудилось? Зачем я только на ночь решила это смотреть! Ну не могла с утра, а?..
Я нажала на стрелочку влево. Программа услужливо отмотала запись на пять секунд. Ударила по пробелу, чтобы снять видео с паузы. Точно, вот оно.
«Хм‑м‑м…»
Явно какой‑то стон! Причем стон старого дряхлого мужика, а никак не двух хрупких девушек!
– Стой… Погоди… – испуганно шептала за заднем фоне Алинка. Грачева наконец заткнулась и перевела камеру на бывшую одноклассницу. – Ты слышишь? Это оттуда… – Дрожащей рукой Родинина указала на дверь кладовки. – Это там кто‑то стонет!
– Не‑ет, – протянула в отчаянии Танька. – Я не пойду туда!
– Проверь! – попросила Алина. – Иначе я не усну!
– Ты что же, думаешь, там призрак скребется и ноет?
– Я не знаю… – Алинка почти ревела.
– Ну как же так? Ты же сказала мне, что уже ночевала здесь! И клялась в том, что тут полтергейст!
– Да, ночевали с девчонками, но мы в кладовку не лезли! И призрака не видели! Янка сказала, он не всем является!
– Что ж, я всегда знала, что я особенная!
– Тогда открой… – попросила Алина шепотом и еще раз протянула дрожащую руку в сторону белой двери.
Пока Таня молча раздумывала, звуки из кладовки усилились. Даже через запись пробивался этот страшный, мерзкий звук, он протягивал свои холодные руки к моей шее и душил, душил… Я была дома ночью одна, когда смотрела это видео, и мне стало так жутко, как не было даже при просмотре японских ужастиков про мертвых девочек и голливудских слэшеров про маньяков‑убийц.
– Иди посмотри! – снова попросила Алина, на сей раз более настойчиво, так что скорее скомандовала даже, а не попросила.
– Нет, ты иди! – возмутилась Танюха, что ей кто‑то раздает приказы. Она не догадалась, что это от страха, и включила агрессию.
Девушки препирались еще какое‑то время, наконец решились идти к кладовке вдвоем. Жаль, что люстру не догадались зажечь. Но даже в тусклом свете одинокой лампочки под красным абажуром хорошо вырисовывалась белая крашеная дверь в углу. И эта дверь медленно, но верно начала приближаться: Таня с телефоном в руке делала к ней неуверенные шаги. В кадр иногда попадали короткие взлохмаченные светлые волосы – с левого края. А значит, Алина шла сбоку, шаг в шаг.
К двери потянулась худенькая рука, взялась за ручку. Резко распахнула.
Визг раздался на полсекунды быстрее, чем я успела разглядеть то, что оказалось за дверью.
В кладовке висит в петле мужик в старомодном костюме, с седой бородой, явно мертвый.
Телефон падает на пол.
[1] Об этом читайте в романе «Кровавое сияние небес»
