Босс мафии. Одержимость

– А что такого, я же не голая.

– Давай это, я сейчас пять минут доделаю кое‑что и поедем, купим тебе нормальные вещи.

– Мои вещи – нормальные, – обиженно сказала она, села на диван и ногу закинула на ногу.

А у меня, на вот эти куски оголённого тела реакция однозначная, и вообще, на весь её шлюший наряд как‑то сразу реакция пошла. Она ещё возьми, и ногу на ногу перекинь, как Шэрон Стоун, во всем известном фильме. Тут, однозначно, не до работы.

– Так что, мы, Федя, с тобой делать будем, ты уже подумал?

– А что делать, создавать ячейку общества.

Лилиана посмотрела серьёзно, довольно улыбнулась, встала со стула и на меня пошла.

– Ячейку, говоришь?

– Ага, – явно доволен.

Подошла, встала у меня между ног. Я руки протянул, под шубейку эту жиденькую, обхватил тонкую талию. Выдохнул. Кажется, придётся нагнуть малышку прямо тут.

 

Глава 4

 

Смотрю на него и вижу лицо убийцы моего мужа. Лицо подлого, коварного, жестокого убийцы. Который ради наживы, ради нескольких сотен сраных баксов лишает человека жизни. Не задумываюсь, глядя прямо в глаза, вставляет нож в живот. Не заморачиваясь на ребёнка и жену, которых оставляет без отца, без мужа. Не вспоминает, да зачем, про парализованного отца. Мысли убийцы только о том, чтобы захапать кусок бизнеса, и стать ещё на один кусок богаче.

И эта тварь, это чудовище трахало меня. Когда узнала, я стояла под душем и мылась, мылась, пыталась смыть свой ужасный, ничем теперь не оправданный, грех. Я спала с убийцей собственного мужа. Этого не смоешь водой, не ототрёшь мылом и мочалкой, это внутри, в сознании, в коже, в голове. И это ужаснее, чем я могла себе представить. Страшнее, чем смерть, которую мне пообещали.

Кто же так распорядился, там, чтобы прислать мне именно его, строить ячейку общества. Кто такой весёлый на небе решил жестоко поиздеваться надо мной.

––

– Подожди, – кокетливо высвобождаюсь из его рук, – значит, ты решил серьезно заняться?

– Чем? – не понимает.

– Не чем, а кем – мной.

– А, да я человек вообще очень серьезный, ты просто пока мало обо мне знаешь, – говорит гордо.

Чувствую, начинаю его ненавидеть. Прямо сейчас, в эти минуты, зарождается во мне тихая, затаившаяся пока, ненависть с улыбчивым лицом.

– То, что мне нужно, я уже знаю, – говорю, интригуя.

– Вот как, и что ты знаешь? – в усмешке скосил губы.

– Да так, слухами земля полнится.

– Ну, и что обо мне говорят?

Я замялась, чтобы порисоваться и показать ему, как мне эти слухи скучны и неинтересны.

– Говорят, что ты вышел из тюрьмы и что раньше был бандитом, – выдаю, как бы между прочим, словно обыкновеннейшую сплетню, которая не стоит и внимания.

– Надо же, – повел мощным плечом. – Это откуда такая информация?

– Девчонки говорят, подружки.

– Интересно прямо даже стало.

Повернул голову, положил ладонь на свою загорелую бычью шею. Все его движения, человека спокойного, уравновешенного. Выражение лица и взгляд ничем не выдают убийцу, но я‑то знаю, кто он такой.

– Так это правда? – надула обиженно губы.

– Было дело. Отсидел пятнаху, – сказал, недовольно скривившись, словно не хочет вспоминать.

– Как пятнаху? – я окончательно выбралась из его объятий.

– Вот так, от звонка до звонка. Как сидят – молча.

– То есть, ты пятнадцать лет сидел в тюрьме? – отстранилась.

– А что это меняет? – прищурился подозрительно.

Да действительно, что это меняет?

То, что он сам лично не мог убить Илью. А его люди? Точно, есть же ещё люди. Значит, по его приказу убили. Пока это всё трудно и неудобно укладывается в моей голове.

– Ты что, в тюрьме даже не занимался преступной деятельностью? – говорю, кошу под дурочку и жвачку сильнее жую.

– О чем ты, детка, какой деятельностью? Знаешь, что такое строгий режим? – пытается поймать меня за руку и притянуть.

– Нет, – совсем из себя идиотку корчу.

Тут в дверь постучали, и она сразу открылась. Заглянул мужик, работяга с перепачканным лицом, осмотрел меня тщательно с ног до головы и говорит, не отводя даже нахального взгляда:

– Босс, ты нужен.

– Минуту, – сказал ему Федор, а потом мне, – тут побудь, я быстро. Пять минут подожди, не уходи. Посиди пока на диванчике.

– Окей, – я сильнее зажевала жвачку, как будто собралась тут совсем заскучать.

Но как только он вышел за дверь и шаги затихли, быстро глянула в окно, увидела, как Фёдор с мужиком спустились по лестнице. Он обернулся, а я скорее улыбнулась и помахала ручкой. Усыпила подозрения. Хотя, что там усыплять.

Когда Фёдор скрылся в мастерской, я быстро пригнулась и на полусогнутых пошла к столу, полезла по шкафчикам. Увидела рядом со столом внизу, у стены, сейф. Подергала, ну так, на всякий случай, вдруг открыт.

Шарюсь по ящикам, как заправская воровка. Ну, а что делать, умирать‑то не хочется, а тем уродам нужно что‑то рассказывать про этого. Нехорошо, конечно, но мне вот сейчас прямо по хер.

Рыскаю по кабинету почти на карачках, хорошо тут ковролин постелен и как‑никак коленкам мягко. Подползла к шкафу, привстала, выглянула в окно, не идёт ли кто. Вроде тихо. Открыла створку и смотрю. Что ищу, сама толком не знаю, может пушку, а может деньги, а может, документ какой‑нибудь. Короче, не могу понять совсем, что должна найти, но обыскать – святое дело.

В шкафу какие‑то папки. Стою на коленях, неудобно, каблуки ведь, перебираю эти папки. В них ерунда какая‑то: списки машин, деталей, запчастей, рекламные буклеты.

Открыла одну из папок – счета. О, наверное, это важно. Открыла, читаю, снова перечисляются запчасти.

– Черт! Не то, не то, – положила на место, дверь шкафа закрываю… вижу ноги в черных джинсах.