Босс мафии. Я приду за тобой

Что нам надо? Да практически ничего. Сели в машины и поехали в дальнюю даль, где моя Лилиана ждёт меня взаперти у чужого босса.

На душе неспокойно. Прослышал про его мужиков беспредельных, про делишки незаконные, которым мне ещё поучиться. А лучше не надо.

Не нравится мне то место, куда мы едем. Стараюсь об этом не думать особо. Я им деньги – они мне Лилиану. Всё. Конечно.

На всякий пожарный случай стволов в тайники по машинам нашпиговали. В бардачке не держим, чтобы первый попавшийся гаишник нычку случаем не обнаружил. Нам проблемы по дороге не нужны. Это у себя дома мы хозяева, а за городом другая власть начинается. И чем дальше от своей территории, тем меньше власти, а то и вовсе нет.

Подсчитали, если быстро, не останавливаясь ехать, за сутки доберёмся.

Руки чешутся, ох, как чешутся руки. Еду, смотрю на дорогу и перед глазами сцены, одна за другой. Разные. Вот Лили бросается ко мне в объятия. Беру пятернёй за подбородок и смотрю в эти глазёнки. И смеюсь. На скулы давлю, чтобы больно, чтоб почувствовала, как я на неё злюсь за херню, которую она мне устроила. Только злюсь недолго. Не могу на Лили долго злиться. Чуть не остался без неё. Да я бы не остался, всё равно нашел бы, всех бы на уши поставил.

Вроде бы несколько дней прошло, а кажется, будто несколько лет. Нужно что‑то решать. Так нельзя оставить. Привязать к себе навсегда, по закону. По чести.

Мужикам, что пацана забрали, сказал там оставаться. Уже приедем и всем скопом тогда назад, с добычей, чтоб её… и без лимона баксов.

Вздохнул. Да ну их нахуй те деньги. Я в последнее время их вообще ценить перестал. Есть‑есть, а нет, ну, и хуй с ними. А для чего работаю, да ради интереса и ради того, чтобы не кто‑то, а я. Я, сам лично. Так, куда не пойди, вечно кто‑то пальцами перед носом щёлкает, а тут я сам щёлкну, мало никому не покажется.

Едем без остановок почти. Сменяем друг друга. Две машины поджарых мужиков. Думаю, хватит. Что нам с теми хмырями делить. Я слышал, у него там одни бывшие зеки. Мои люди слегка поинтеллигентнее будут. Но от тех не всегда логики жди. Сам то Михей – бывший вор в законе. А набрал людей из воровских. Несостыковочка. Не побрезговал. Но это, конечно, его личное дело. Может, нравится ему, ностальгия по тюряге тех лет, когда законники и воры враждовали. Может, из законников к нему никто не идёт, маловат авторитет. А рецидивисту похер, ему свободу действий и воровскую романтику подавай, он честно жить не хочет, не привык. Вот в какую‑то группировку самое оно, там ведь они как бы на своих правах. Любой личный беспредел списать можно на заказ или приказ, и твори что хочешь.

Вот об этом я и беспокоюсь, чтобы по договору всё прошло, без самодеятельности.

 

‑–

 

Сижу в комнате, как в темнице. Оно и понятно, они ведь не хотят, чтобы я куда‑то сбежала. Теперь на мне ценник – миллион. Я бы возмутилась, да хочется домой поскорее. Сына увидеть хочу, удостовериться, что с ним всё в порядке. Поэтому жду Фёдора, как ангела‑хранителя с его миллионом.

Весь день сижу в комнате, смотрю телевизор. Скучно, но делать нечего. Два раза приходила эта женщина, смотрела на меня приветливо. Теперь знаю, что заключается в этой её приветливости: опасность, ложь, лицемерие. Они тут, видно, все такие, никому верить нельзя. Ни одному человеку. Только Фёдору можно. Даже сыну теперь не знаю, как доверять буду. А сейчас, нужно просто дождаться приезда Фёдора.

Незаметно и тоскливо наступил вечер. Посмотрела ещё фильм, уже ночь. Меня начало в сон клонить. Улеглась, подушку под бок засунула, чтобы удобнее спать было.

Только собралась засыпать, слышу, у двери кто‑то трётся. Привстала, прислушалась. А на голове мурашки кожу стянули. Какого чёрта кому‑то понадобилось ко мне в комнату ночью лезть, это только со злыми намерениями.

А потом что‑то в голову как стукнет – Федя.

Я вскочила, к двери быстро подошла.

– Кто там? – шепчу.

– Это я, открывай, – сказал кто‑то шепотом и мне показалось, что это Федя.

– Я не могу, там ключом закрыто, а ключ, наверное, у горничной, только она приходила.

– Хорошо, – прошептал кто‑то, и я услышала еле слышные шаги уходящего человека.

А что – хорошо? Если ключ у бабки, как ты его у неё заберёшь? Она ведь весь дом на уши поставит. Фёдор же если приехал, то не один, скорее всего, тут уже полно его людей. Нужно только немного подождать.

Я прижалась к двери, прислушалась, там тишина. Никаких шагов.

Что же они не идут за мной? Должен же кто‑то меня отсюда достать.

А потом снова шаги, поворот ключа в замке. Дверь открылась, не успела я сказать слово, человек в маске приставил мне нож к горлу.

– Только пикнешь, убью, если поняла, кивни.

Я быстро кивнула.

Он обхватил меня и потащил из комнаты по тёмным коридорам к лестнице вниз. Снова мы спускаемся туда, откуда пришли. На лестницах никого, тихо и темно. Кое‑где горят лампочки. Иду испуганно за человеком и не понимаю, что это означает. Всё ещё кажется, что это кто‑то из людей Фёдора и только какая‑то одна мысль тревожно предупреждает – не надейся, Лили, это не человек Фёдора, у него нож.

Хорошо, что когда вставала с кровати, додумалась надеть кроссовки, а не прошла босиком на цыпочках до двери. Если бы он схватил меня и босиком потащил, было бы совсем нехорошо. И сейчас нехорошо. Хоть не босиком, куда меня ведут, непонятно. Тем более, с ножом возле ребра.

 

Конец ознакомительного фрагмента