Босс мафии. Я приду за тобой

Сначала отшлепаю по упругой заднице, а потом заебу, не посмотрю, что беременна. А на десерт отсосет моего бедолагу и яйца оближет. Будет молить о прощении, когда я свой хуй в ее рот буду запихивать.

Чтобы впредь не держала меня за лоха. Чтобы знала свое жизненное предназначение. От статуса моей женщины ещё никто добровольно не уходил. Впредь научу ее понимать, она это часть меня и то, что внутри у нее, связало нас теперь уже навечно.

Моя участь – ее участь. И как бы не пыталась вырваться и сбежать, не отпущу, не оторву от себя. Она – это я. По‑другому никак.

Тогда Николаю сказал, что люблю, и без конца вспоминаю свои слова.

Неужто оно и есть? Любовь, блять. Любовь, сука. Неужели вот такая она?

Разновидности этой, сука, любви судьба мне подбрасывает. А я беру их и ни хрена не знаю, как так сделать, чтобы она не с кровью была, чтобы нормальная. Не судьба, видно, без крови.

Лили мужика такого, как я, пять лет ждала.

Ну, так и я ее, так уж и быть, пару дней подожду. Недолго осталось.

А пока хожу не бритый, временами голодный, поесть забываю. Все что‑то по делам, договоры, встречи. Нелёгкая работа у главного босса, столько всего решить нужно, столько человеческих судеб завершить и порешать, столько всяким дерьмом пораспоряжаться.

Ответственность – она такая: и дермеца подкинет, и того, чего не хочется и сам к себе не приближал. А оно взяло и приблизилось, мать его.

 

‑–

 

В гостиницу вернулась почти под утро. До трёх пришлось танцевать, так как посетители все не расходились, любовались новой городской звездой. То есть, мной, и моими невероятными, невиданными в этой дыре талантами.

Потом ждала, пока барин соизволит отдать мне мои две тысячи. Он отдал, только нехотя, как будто от сердца отрывал, жмотяра, блин.

Бывают же люди, сам по двести‑триста рублей сраные коктейльчики продает пачками, а несчастные два косаря, как от сердца отрывает.

Нет, надо валить отсюда поскорее. Я в городе побольше пятёру за ночь заработаю, плюс чаевые. Тыщ десять будет. За пару дней на месяц квартиры насобираю как‑нибудь. А тут объедки собирать только на дорогу приходится. Что за дыра.

Егор давно сопит. Я достала деньги из кармана, добавила в кошелек, к тем, что есть.

Мало. Нужно ещё десяточку хотя бы, чтобы до следующего города и там, на номер в гостинице. Хотя бы пять за три дня. Там уже заработаю на аренду квартиры.

Вздохнула, спрятала деньги в сумку. Сижу, встать не могу, устала. Давно не танцевала, с непривычки все болеть начинает. Блин, нужно было хотя бы разминаться каждый день. Да кто же знал, что из огня да в пламя придется.

Разделась лениво. Вещи бросила на стул и завалилась в постель. Завтра уже душ приму, сегодня неохота. Вернее, когда проснусь.

Про Федю подумала. Как он там сейчас без меня, бушует, наверное. Улыбнулась и засопела.

 

Глава 6

 

За пару дней работы в клубе я поняла, что за публика тут ошивается.

Охрана довольно лояльна на пропуск, и поэтому здесь куча разношерстных индивидуумов, в том числе и куча нищебродов, которые хотят посмотреть, потрогать, но ни хрена не заплатить. На третий день их лица уже почти все знакомы.

Особенно тех, кто стрип‑пластики отродясь не видел. Что говорить о стриптизе. До стриптиза этой дыре так же далеко, как и до Китая. Если я сниму лифчик, местных тинэйджеров Кондратий хватит, оттого, что они увидели сиськи не во сне, а наяву.

А девки тут, все как на подбор, вульгарные настолько, что даже шлюхи у нас в клубе выглядели приличнее. Странно, что ни одна из них ещё не залезла танцевать. А может, и лезла какая, да её прогнали, чтобы не позорила великий пилон.

Но я не жалуюсь, отношусь к ситуации философски, всё нужно в этой жизни увидеть и узнать, а это не самое плохое. По крайней мере, лучше, чем если в тебя стреляют.

Третий день я, как жемчужина, верчусь на пилоне, собирая шокированные взгляды. Хотя, сегодня их меньше, все уже уразумели, что и такое бывает. И им вообще по фиг, в какой я обуви или одежде, они просто никогда такого не видели.

В перерывах между своими треками иду в гримёрку, сижу, смотрю в стену или закрываю глаза, никуда не смотрю. Сижу в кресле, которое притащили сюда специально для меня, и думаю: вот это я за две косых тут херачусь, а могла бы с Федей в тёплой постельке муркаться.

У меня ведь при нём какие обязанности – никаких. Только те, которые сама себе напридумываю. Подумаешь, испугалась киллера. Можно ведь закрыться в доме и сидеть, носа не высовывать. Так можно долго жить. Или полностью абстрагироваться от страха, думать, что его нет и жить так. Живут же люди.

Там посмотрим. Пока танцую, изгибаюсь, издеваюсь над местными мажорами, над теми, что несмело мне купюры в трусы суют. Приходится прямо подставляться, намекать. Никогда ещё не приходилось так стараться, чтобы в трусы что‑то сунули. Никогда за все годы стриптиза. Сказано – дыра.

– А сиськи покажешь? – кричит сквозь музыку прыщавый пацан.

– Ага, сейчас, – ухмыляюсь и, конечно, не показываю.

У них у всех и без сисек стояки поголовные.

Вижу, как они на меня насмотрятся и идут искать, кого за угол затянуть. У них тут в клубе даже нет отдельных кабинетов, где можно, не отходя от кассы, напряжение сбросить. Девок‑то согласных полно, вот и приходится пацанам за угол, в подворотню тащить ту девицу, которая готовая после пары‑тройки разбавленных коктейлей.

Кстати, у меня тут уже даже пара поклонников образовалась, те, кто непременно хотят меня трахнуть. Два прыщавых молокососа. Не, ну может не прыщавых, и может, у них там уже всё в порядке.

То ли старею, то ли пора с этим делом завязывать, уже обычные клубные посетители, молодёжь, стали казаться детским садом.

После Феди любой парнишка покажется сынком. Это точно. Не могу уже их воспринимать. Даже не представляю, что с таким делать, если вдруг что. Я, конечно, беременна, но о сексе, не деревянная ведь, думаю иногда.

В порыве танца подумаю вот так, а на ум сразу черный амбал, Федя Романов, приходит. И как мне дальше? Нужно понемногу выгонять его из мозгов. Сложно, а надо. А то так и сама вернуться захочу, несмотря на все опасности.

Я ведь чем больше от него отдаляюсь, тем сильнее хочу вернуться. И будь что будет.

––