Босс с прицепом
И испуганно смотрит на дверь кабинета.
– Максим будет с Викторией, – отвечает босс.
– Что?
Он имеет в виду меня или у них тут есть еще какая‑то Виктория?
– Максик! – зовет Арсений Михайлович.
– Сейчас! – раздается детский голосок из кабинета. – Колесо докрашу.
– Тут Лисичка, – продолжает его отец.
Кто? Это он меня так назвал?
– Лисичка!!! – Максим вылетет из кабинета с альбомом в руке.
– Ты пришла! А я пожарную машину раскрасил.
Он гордо демонстрирует рисунок.
– Я по делу. К твоему папе.
– А что вы с ним будете делать?
Очень хороший вопрос, кстати.
– Мы все вместе пойдем обедать, – заявляет Арсений Маньякович.
Что? Он для этого меня позвал?
– Я дизайнер… – начинаю я.
– Дизайнеры не едят?
– Едят, но…
– Обсудим все вопросы на обедом, – безапеляционным тоном произносит он.
Максик держит меня за руку. Другой рукой он берет руку отца, отбросив в сторону альбом.
И такой вот странной компанией, держась за руки, как детсадовцы, мы выходим в коридор и направляемся к лифту.
Арсений
– Я не хочу суп, – говорит Максик.
– Надо, – устало выдыхаю я. – Надо есть суп.
– Он невкусный!
Лисичка, которая заказала то же самое, что и мой сын, подносит к губам ложку супа. Пробует.
– И правда, невкусный, – говорит она.
И вызывающе смотрит на меня. Что еще за бунт на корабле? Я ее позвал, чтобы она помогла мне накормить Максика. А она подает дурной пример.
Специально! Вот рыжая зараза.
– Мы не будем есть суп! – радостно провозглашает Максик.
И отодвигает от себя тарелку.
– Не будем, – подтверждает рыжая.
Но свою тарелку не отодвигает. Продолжает плескаться в ней ложкой. Зачерпывает, подносит к губам. Пробует. Облизывается. Ничего не говорит. Просто начинает есть суп, ложка за ложкой. С нескрываемым аппетитом.
Максим удивленно на нее таращится.
Потом придвигает свою тарелку обратно. Пробует… Не отрывая глаз от Лисички. А та всем своим видом демонстрирует, что суп вкусный. И что она торопится его съесть.
Секунда – и вот они уже работают ложками наперегонки.
Молодцы, детишки! Хорошо кушаете. Мая мама была бы довольна.
Но… я не понимаю. Как она это делает? И почему это работает?
Он сказал, что не будет есть суп. Она сказала, что тоже не будет. Но они оба наворачивают так, что за ушами трещит.
Это что, гипноз? Может, она ведьма? Еще и рыжая. С вызывающе яркими зелеными глазами. И губами цвета спелой клубники…
– Какие у вас вопросы по дизайну, Арсений Михайлович? – повторяет Виктория уже в третий раз, отставив тарелку.
– За едой мы о делах не говорим, – замечаю я.
– А вы говорили: обсудим за обедом.
Вот зараза. Подловила.
– Ешь котлету, – говорю я Максиму. – И вы, Виктория, ешьте.
– А то в угол поставите? – иронизирует она.
– Это я могу…
Почему‑то опять представилось, как я перекидываю ее через колено, стягиваю штаны и… Откуда это неуправляемое желание выпороть чертовку? Больно уж дерзкая. Но Максиму нравится. И с детьми управляться ведьма явно умеет.
Котлеты употреблены по назначению, мы с Викторией пьем чай, а Максим играет в детском уголке ресторана, то и дело подбегая к столу, чтобы освежиться соком.
– Уже можно поговорить о делах? – спрашивает рыжая.
– Можно, – киваю я.
Она принимает деловой и крайне сосредоточенный вид. Профессионал, как‑никак. Я помню.
– Дела у нас сегодня такие. Я еду на встречу с партрнером, а ты в это время присматриваешь за Максимкой.
– Что?! – ошарашенно моргает она.
– Больше его оставить не с кем.
– Я дизайнер!
– Я знаю. Но мои сотрудники с ним не справляются.. Из детского сада нас выпустили. Бабушка, с которой он должен был провести лето, попала в больницу.
– Но есть же частные детские сады…
– Есть. И мы подыскиваем место.
– Я не хочу в сад! – раздается обиженный голос Максима. – Я уже школьник! Ты обещал!
Максик нас услышал. Высказывает свое мнение.
У меня есть свое. Сад будет. Он будет ходить туда на полдня, так же, как с мамой. Больше ни он, ни персонал, ни дети выдержать не могли. Ну, хоть так….
Мама после больницы поедет в санаторий. А у меня куча новых проектов. Няня нужна в любом случае. И рыжая вполне подходит.
Я почти уверен.
Будем считать сегодняшний день испытательным сроком. Если она справится с Максиком, пока меня не будет – она принята.
И неважно, хочет она этого или нет.
