Босс с прицепом
– Зато мне рассказал. Как искал вас ночью, не нашел, услышал жуткие звуки. Вы нанесли ему психологическую травму!
Блин. Вот я облажался. И перед сыном, и перед няней.
Стою, мнусь, держу в руках этот дурацкий букет, который Лисичка не желает брать… И зачем только я его купил?
Идиот.
У Рыжей звякает телефон.
– Мне пора.
– За вами заехали?
– Да.
– Я вас провожу. Цветы возьмите.
Она презрительно смотрит на букет.
– Оставьте его для своих стонущих и рыдающих любовниц, – выдает рыжая.
Убирает руки за спину. И выходит за дверь.
Черт.
Я бросаю букет куда‑то на обувницу и иду за ней. Вернее, не то чтобы я сам иду… Это не было моим сознательным решением. Ноги несут меня против моей воли.
Лифт открывается через секунду. Мы вместе входим.
– Вы куда? – недвольно шипит Виктория.
– Провожу вас.
– Не надо меня провожать.
Я молчу.
– Да не молчите вы! – раздражается она.
– Ладно.
– Что – ладно?
– Что вы хотите от меня услышать?
– Ничего!
– Логично, – киваю я.
Лисичка бурчит себе под нос что‑то явно нецензурное.
Эх, как же я хочу ее отшлепать! Еще никогда это мое запретное желание не было таким сильным…
Лифт открывается. Рыжая останавливается в дверях, не давая мне выйти.
– Возвращайтесь домой. Провожать меня не надо.
– Хочу познакомиться с вашим молодым человеком.
– Зачем?!
– Вы моя няня. Я должен знать, с кем вы… – я подбираю слово. – Общаетесь.
– Я не ваша няня. А к Максу моя личная жизнь, в отличие от вашей, отношения не имеет.
И все же мы выходим из лифта и из подъезда вместе.
Во дворе стоит белый “Мерседес”. Ничего такой агрегат. Был. Лет тридцать назад. А сейчас это просто рухлядь. Правда, отреставрированная. Судя по всему, машина старше владельца – ему максимум двадцать пять.
Он здоровый, мордастый, с татухами, выставленными напоказ из‑под обтягивающей футболки. Типичный выпендрежник.
При виде Виктории он расплывается в плотоядной улыбке. А, когда замечает меня, сразу надувается, стараясь казаться больше.
Типичное поведение озабоченного самца.
– Привет!
Рыжая ставит бутылку на капот и обнимает его за шею. Его руки пробегаются по ее талии, задерживаются на попе. Сжимают ее…
Во мне поднимается неконтролируемая волна гнева. Так бы и втащил раздутому свину! Лапает мою няню…
Наконец, он отрывается от Виктории.
– Здорово, – киваю ему я.
Но руки не подаю. Не дорос еще.
– Это Арсений… Маньякович, – представляет меня рыжая.
Маньякович?!
– А это Ярослав.
– Очень приятно, – сквозь зубы цедит Ярослав.
Я молчу. Просто смотрю на него.
Он усиленно напрягает бицепсы и трицепсы. Щенок…
– Посмотрели? – спрашивает Виктория.
– Да.
– Довольны?
На этот вопрос я не могу ответить утвердительно.
– Завтра идем знакомиться с моей мамой, – говорю я своей няне.
– Но…
Рыжая явно теряется от такого заявления.
– Не волнуйся, ты ей понравишься, – выдаю я.
И ухожу.
Поднимаюсь на лифте домой и ругаю себя последними словам. Чего я вообще туда поперся? Нафига мне нужно было смотреть на этого мордоворота?
Посмотрел, и что?
Личная жизнь Виктории – не мое дело. Пусть детишки развлекаются. Пусть лакают мое вино. Мне не жалко. Главное, чтобы завтра моя няня пришла на работу и ответственно выполняла свои обязанности.
Когда я захожу домой и вижу букет, валяющийся на полу возле обувницы, чувствую себя еще большим придурком, чем до этого.
Что Виктория обо мне подумала?
Что я ревную?
Чепуха. Полная хрень. Я просто хочу держать все под контролем.
Меня одолевает бешеное желание растоптать букет, но я поднимаю его, отношу на кухню и ставлю в вазу.
Я уравновешенный человек. Не псих какой‑нибудь.
Оказавшись на кухне, я замечаю, что тут что‑то изменилось. Вроде, все как раньше. Но что‑то не так…
