Божок на бис
– Выпьем чаю, – говорит Матерь.
Усаживается за кухонный стол. Я сажусь напротив, кладу руки ладонями вниз, как когда‑то Батя.
– Чайник не поставишь? – она мне.
Снова встаю, наполняю чайник. Вожусь с кружками и молоком, садиться не сажусь.
– От брата ничего не слышно? – она мне.
– Нет.
– Не вернулся еще. Должен был сесть на автобус в 4:30, но трубку не берет.
– Может, опоздал. Всяко ж может на “Бус Эрэн”[1] сесть.
– Ты ничего последнее время не замечаешь?
– А что?
– Берни сам не свой, Фрэнк. Очень его мотает.
А заметил я, что для парня, которому нравится развлекаться, он как‑то притих. С тех пор, как бросил колледж, тусоваться стал меньше. Иногда, бывает, в Килкенни сгоняет, каких‑то новых дружбанов там себе завел, но и все на том. Ну и, может, немножко скрытный стал.
– Чуток потише он, это да.
– С чего он такой, как думаешь? – И смотрит на меня, вся из себя проницательная.
– Может, химическое неравновесие какое‑то в мозге.
– Ай, Фрэнк.
– Ну, это ж на нем написано. Либо летает, либо ходит снулый. – И, не добавляю я вслух, он день ото дня все больше гей, если это вообще в силах человеческих. – Может, ему доучиться?
– Не тем у него голова занята, чтоб учиться в колледже. Говорили, он всегда сможет вернуться, когда будет готов. Ему даже на второй год оставаться не придется, всего‑то один‑два предмета повторить.
Не понимаю я, чего он ушел. Когда Батя умер, Берни слегка съехал с катушек, но в школе остаться все‑таки смог, выпускной свид отсидел[2]. Я не понимал, зачем это все. Бывали утра, когда я из постели вылезти не мог от усталости, какое уж там школьную форму натянуть. В итоге сколько‑то проболтался в мастерской у дяди Мурта, чинил мебель кое‑какую, помогал ему ключи вытачивать и обувь чинить. Погодя устроился на лесопилку, а Берни поступил в колледж Карлоу на айтишника.
Матерь ловит прядь волос и вся из себя такая изящная подтыкает ее себе под головной убор. Эта женщина просто рождена для сцены. Понравилось ей с недавних пор носить что‑то вроде тюрбана. А поскольку спереди она прицепила на него здоровенный кристалл, все это сооружение то и дело наползает ей на лицо.
– Мне звонил Мурт, – она мне. – У него Лена возвращается.
– Я думал, он ее насовсем выпер. Ежовые рукавицы и все такое.
– Нет, она в итоге оказалась, не знаю, в какой‑то общине в Майо. Но возвращается домой. По уши в искусстве теперь. Забрала себе в голову дикую затею взять Муртову мастерскую да переделать под галерею.
Карлоу – город некрупный, держаться подальше тут не очень‑то выйдет, особенно от родни. Час от часу не легче: то Берни с его метаньями, а теперь еще и Лена с ее выкрутасами нарисовывается.
– И что Мурт думает?
– Она дочь ему, и это ее дом. Как ни крути, семья есть семья.
Дядя Мурт – мужик что ни есть приличный. Когда брак у него распался, Джанин, жена его, замутила с каким‑то объездчиком лошадей в Нейсе[3] и забрала Лену с собой. Лена выросла среди больших игроков, мелких жокеев и продувных букмекеров. Когда ее вышвырнули из третьей школы – отправили обратно Мурту. Зачем было совать ее ко мне в класс, сплошное позорище: она курила сигариллы вместо обычных сиг и не снимала кепку даже на физре.
– Постараюсь заглянуть к нему на неделе.
– Было б здорово, Фрэнк. – Матерь испускает долгий вздох и кивает на чайник. – Это еще не всё.
– А еще что? – говорю, а сам кипячу воду еще раз, мочу чайные пакетики. Копаюсь в буфете, нет ли где печенья.
– Надо нам воздавать друг другу по справедливости, – она мне. – В семье.
А вот это уже розовые пони другого оттенка. Я усаживаюсь. Чтоб как‑то приготовиться к тому, о чем она толкует, вцепляюсь в ложку и сосредоточиваю на ней всю свою энергию – как Ури Геллер[4].
– В семье?
Я пытаюсь сообразить, к чему она клонит. После несчастного случая с Батей в доме осталось всего трое: она, я и Берни. Остальные четверо пацанов в Австралии, а Мосси подался в духовное странствие, в каком ему не полагается пользоваться техническими средствами. За вычетом редких открыток он вообще не на связи.
– Что‑то происходит, сын, чует мое сердце. Когда вашего отца не стало, я думала, может, кто‑то из ребят вернется, но они уехали с концами. Может, рано или поздно объявится Мосси. И вот эта тема с Берни и с тобой… – Тут она умолкает и смотрит на меня в упор. – Что есть, то есть. Надо двигаться вперед.
О чем она, блин? У Берни депрессия, пора ему взять свою задницу в кулак. Найти работу или вернуться в колледж. Делов‑то. Как только дар проявит себя во всей красе, я готов облачиться в мантию седьмого сына седьмого сына. Чуток веры в меня у моей же семьи был бы очень кстати. И тут пищит ее телефон.
– Слава Богу. – Матерь глубоко выдыхает. – Это Берни. Его подбросит сюда какая‑то девушка, он с ней в Дублине познакомился. Домой, наверное, приедет поздно.
Тру держало у ложки, а она все равно прямая, как дышло, не гнется нисколечко. Вижу в хлебале свою голову, размытую и перевернутую. Двигаю ложку, и глаза у меня в ней делаются то крупнее, то мельче.
– Ты витаешь где‑то, – говорит Матерь.
– Ничего я не витаю. Если ты про деньги, то сколько‑то смен на лесопилке я все же беру. Как только целиком проявится дар, источник заработка это будет хороший. Я знаю, Батя не любил брать за это деньги, но у людей сейчас больше достатка, и…
[1] “Бус Эрэн” (ирл. Bus Éireann, осн. 1987) – ирландская государственная компания пассажирских автобусных перевозок, обслуживающая многочисленные маршруты по всей республике за исключением Дублина и дублинских ближайших предместий.
[2] Имеется в виду экзамен на выпускное свидетельство (The Leaving Certificate Examination, ирл. Scrúdú na hArdteistiméireachta, с 1925) – аналог современного российского ЕГЭ.
[3] Нейс – столица графства Килдэр.
[4] Ури Геллер (р. 1946) – израильский фокусник, иллюзионист, мистификатор, прославившийся на весь мир в 1970‑е, сгибая металлические ложки силой взгляда.
