Брошь, или Мистики династии Романовых

Молодой человек раньше никогда не бывал у гадалок. Иногда в весёлых компаниях или застольях друзья пытались раскладывать карты, но это было всего лишь баловством, забавным развлечением. Сегодня Михаил услышал нечто особенное, и эта призрачная возможность узнать своё будущее будоражила кровь, пугала и одновременно вызывала странный азарт. Захотелось вернуться и повторить сеанс, чтобы попробовать узнать иные – более детальные – подробности предстоящих событий. Душа требовала объяснений и подробностей грядущих событий.

Сергеев порывисто встал и сделал несколько быстрых шагов в сторону машины, чтобы вернуться назад и потребовать объяснений от гадалки, но его решимость быстро пропала. Михаил, вспомнив строгий взгляд синих глаз Софьи Михайловны, замедлил движение, неуверенно остановился, затем вяло махнул рукой и вернулся к скамейке.

Через двадцать минут Сергеев уже сидел за рулём с твёрдым намерением на следующий день непременно обратиться к гадалке за повторным сеансом.

 

Глава 3 Смерть солдата. Обретение.

 

Франция, 1814 г.

 

Весна в этот год выдалась поздней и холодной, но после студёной зимы даже это казалось благодатью. Снег уже растаял, однако поля и холмы оставались ещё сырыми, а дороги, разбитые многочисленными обозами, представляли собой сплошное глинозёмное месиво. Дневной переход пехотного полка выдался долгим и тяжёлым, оживленные разговоры солдат прекратились ещё к обеду, а сейчас уже вечерело. Было слышно только фырканье лошадей, скрип колёс, бряцанье оружия и смачное отхаркивание уставших военных. Служивые с завистью поглядывали на офицеров, передвигающихся верхом, а те, очевидно, утомившись не меньше, но только в других частях тела, время от времени приподнимались на стременах, стараясь дать отдохнуть натруженному седалищу.

Наконец по колонне волной от полкового командира, многократно продублированное, пронеслось: «Привал!». Солдаты остановились, но строй не рассыпался. Каждый из них ждал конкретной команды от своего фельдфебеля, и лишь услышав зычное: «Разойдись! Прива‑а‑л!», бойцы разбрелись по ближним пригоркам. Объявленный командиром полка отдых был вызван не только заботой о личном составе – через минуту вдоль дороги проскакал посыльный, на ходу оповещая офицеров о совещании, и они, чертыхаясь вполголоса, потянулись в голову колонны.

Старый служака Михей Пересыпкин выбрал на косогоре место посуше, улегся на спину и приподнял ранец повыше так, чтобы тот пришёлся прямо ему под голову. Затем водрузил на согнутое колено испачканный кивер, разгладил пышные усы и толкнул локтем лежащего рядом солдата, – Эх, домой в Рассею, охота. Щас добьем французика, а там, глядишь, и до увольнительной недалече. Видал, тута по всёй дороге‑то одни бабы стоят, вьюношей, небось, война повыкосила.

– Дык ить, ведь сколь и нашего брата, и ихнего полегло. Мою деревню разорил хранцуз дочиста, а тут пальцем никого не моги тронуть, зараз от их благородия в зубы получишь, а то и того хуже… – лениво отозвался, отдыхавший рядом, солдат Ерёма.

– Я знаешь, чего думаю. Даст Бог домой скоро, надо бы гостинцев бабе своёй раздобыть. Не иначе, мы в энтим городишке заночуем, – Михей указал на видневшийся вдали домики и задумчиво продолжил:

– Как стемнеет, так и на добычу пойдем. А, Еремей?

– Не‑а, грех это до времени гостинцы собирать, того и гляди Бога прогневишь, он вместо дома в чистилище отправит, – отвернулся приятель.

– Ну, как хош. Должно на рекогносцировку порысили командиры‑то наши. Точно ночлег тут будет, – Михей довольно заулыбался, глядя в начало колонны, где накоротке проходило совещание офицеров.

Полковой командир подполковник Нозеватов уже мчался, погоняя гнедую кобылу, сопровождаемый адъютантом и тремя офицерами в направлении городка, а это означало, что раньше, чем через час они не вернуться. Пересыпкин заёрзал, лёжа пытаясь скинуть ранец с плеч. Солдату удалось это без особого труда, и он открыл его. Там, на самом дне, лежал табачок, добытый у убитого француза ещё перед Березиной. Не брезговал Пересыпкин ни покойника обчистить, ни бабу, какую при случае прижать, за что и недолюбливали его сослуживцы, но уважали – за храбрость в бою.

Поручик Невмержицкий изо всех сил гнал коня, сопровождая командира полка последним и, хотя пыли не было, он по привычке держался с наветренной стороны. Когда копыта зацокали по брусчатке, все всадники враз умерили лошадей, перейдя с галопа на рысь, а затем и вовсе пошли шагом.

Предстояло найти местное градоначальство, что оказалось делом довольно легким. Продолжая двигаться по главной улице, через некоторое время офицеры достигли центральной площади. Адъютант первым спешился и взял под уздцы обеих, свою и полкового командира, лошадей. Подполковник ткнул пальцем в сторону здания с крутыми черепичными скатами и часами на небольшой башенке и не то вопросительно, не то утвердительно произнёс: – Полагаю, это и есть магистрат, мэрия, или как бишь у них это называется. Полковой командир лукавил. Он, конечно, знал, как это называется, но таким образом выражал пренебрежение к поверженному противнику.

– Любезный, не сочтите за труд, – обратился он к адъютанту. – Узнайте, есть, кто там внутри, или они все разбежались со страху?

Однако входить в здание не пришлось. В дверях появилась делегация из четырёх человек. Очевидно, русских уже ждали, хотя хлеба с солью не приготовили. Офицеры спешились и взошли на высокое каменное крыльцо. Во главе встречающей группы французских господ был маленький и пузатенький человечек в гражданском платье, судя по всему, глава Солуара – именно так назывался городок. Командир полка ухмыльнулся. – Что, этот citoyenne³ и есть мэр?

Члены делегации согласно закивали, поняв из всего сказанного всего одно слово. Градоначальник жестами настойчиво приглашал офицеров войти в дом. При этом он заискивающе заглядывал в глаза подполковнику и суетливо кланялся. Именно такими должны были быть, в его понимании, взаимоотношения между побеждёнными и победителями. Он говорил так быстро, что подполковник не выдержал и обратился к адъютанту: «Любезный, этот дурень от страху частит, как продажная девка при исполнении обязанностей, а я совершенно ничего не понимаю, уймите его уже как‑нибудь». Командир полка опять лукавил – все русские офицеры владели французским языком в совершенстве.

Провинциальные чиновники никогда ранее не видели русских офицеров и были крайне удивлены и смущены, когда военные все вдруг, а из вежливости к заговорили по‑французски даже между собой.

Как ни странно, но именно этот факт успокоил противную сторону. Поддерживая непринуждённую беседу, все вошли в кабинет, и мэр усадил полкового командира на своё рабочее место. Этому предшествовала недолгая борьба, в ходе которой подполковник отказывался занять кресло градоначальника, а мэр настаивал. В этом локальном сражении победу одержали французы. Нозеватов сердито проворчал: «Такое бы упорство под Смоленском, и мы вовек бы тут не оказались», – и нехотя уселся в кресло. Он осмотрела по сторонам. Особенно подполковнику понравилась – как истинному военному – карта города на стене за креслом. Он назидательно поднял палец и спросил, обращаясь к своим подчиненным: – Вы где‑нибудь у нас, в каком‑нибудь Муходранске видали так великолепно выполненную карту?