Челноки поневоле. Том 1

Турок безо всякого перевода понял вопрос и на листе бумаги начертал: 250, снабдив цифры для верности дважды перечёркнутой латинской буквой S. Илья стоял рядом, он по реакции приятеля понял, что это пальто может представлять значительный интерес в качестве товара для продажи, и нарисовал цифру пять, предварительно зачеркнув написанное хозяином. Тот, ни на секунду не замешкавшись, поставил после пятёрки букву Х, во всём мире используемую в качестве знака умножения, а следом за ней написал: 225.

Илья вопросительно посмотрел на Анатолия, но тот уже был в своих мыслях: «Вот ведь как получается: художник сердце своё вкладывает в разработку модели, ночей не спит, а тут на тебе: фотографию рассмотрели едва ли не под микроскопом, количество полосок посчитали – и готово, десяток пальто на вешале висит, а сколько их уже продали…»

– Эдик, а русские такие пальто у вас покупали?

– Точно не могу сказать, я же не всегда здесь. Когда Ибрагим в офисе, он сам и с русскими, и с болгарами общается, но при мне вроде бы никто не покупал.

– Да и при мне тоже, – сказал Ибрагим. – В основном покупали немцы и французы.

В этот момент в дверь вошёл Михаил со своей сумкой в руках, за ним ещё с четырьмя шли турки. Вещи по очереди вываливали на стол, и Абдуллатиф, перекладывая их, называл цену на своём языке. Эдик переводил её на русский, а Ибрагим писал в столбик цифру за цифрой. К удивлению ребят, «Мальборо» турок оценил точно так же, как и везде: десять долларов за блок.

«Надо было сдать их прямо в порту, – подумал Анатолий, – больше наличных было бы».

Прошло около часа, весь товар перекочевал в угол магазина, где скопилась весьма приличная куча разноимённых вещей, а наши друзья изучали списки своих вещей, подсчитывая их общую стоимость.

Анатолий быстро сложил все цифры (он всегда очень хорошо умел считать в уме), а теперь раздумывал, что же купить на эту внушительную сумму, особенно если принять условие хозяина и заплатить ещё сотню наличными.

Течение его мыслей нарушил Илья. Он тоже быстро завершил все подсчёты и, придя к какому‑то одному ему известному выводу, спросил в пространство, как бы ни к кому не обращаясь:

– Интересно, если мы ещё по стольнику ему отдадим, на какие шиши мы будем другие подарки жёнам и подружкам покупать?

Одновременно и Ибрагим, и Эдик стали переводить этот вопрос Абдулле. Ибрагим на секунду запнулся, дойдя до слова «шиши», но в конце концов нашёл ему эквивалент и с честью справился с переводом. У Эдика не возникло никаких проблем с самого начала.

Хозяин на секунду задумался, ещё раз посмотрел в угол, где лежала техника, затем перевёл взгляд на всякую мелочь и махнул рукой:

– А, пойдёт и так, без денег.

Ещё через час, голодные, усталые, тяжело нагруженные, но довольные до невозможности, ребята добрались до гостиницы. Обед они пропустили, до ужина оставалось ещё около двух часов. Надо было решать, что делать дальше.

Илья подошёл к своей кровати и достал из‑под подушки две бутылки водки.

«Интересно, как они там оказались, – подумал Анатолий, но тут же понял. – Так вот о чём шептал на ухо Мишке этот неугомонный, когда тот пошёл за вещами».

– Илья Викторович, и что вы собираетесь с этим делать? – спросила Людмила.

– Как «что»? Сейчас пойдём, продадим да купим чего‑нибудь пожевать.

– Да где вы это продавать будете? Они же мусульмане.

– А что, мусульмане не люди? Ты на Лёвку погляди, ему только краешек горлышка покажи, он сразу стойку делает, а тоже правоверный.

Слегка отдохнувшие ноги сами шли вниз по улице. Их хозяева решили, что идти в сторону университета бессмысленно (там никаких магазинов, где можно приобрести еду, они не видели), вот и повернули за угол да пошли по этой явно торговой улочке. Вокруг стояли двух‑ и трёхэтажные дома, все первые этажи которых были заняты разнообразными магазинами, но в основном с одеждой, ничего похожего на продовольственные не наблюдалось. Верхние этажи, похоже, были жилыми, кое‑где из окон были выдвинуты длинные палки с натянутыми между ними верёвками, на которых сушилось бельё.

– Раз здесь живут, значит, едят, а раз едят, то где‑то поблизости и магазины находятся, в которых продукты должны продаваться, – то и дело на разный лад повторял Илья, но ничего съедобного в магазинах, мимо которых они проходили, не было видно.

Солнце шпарило невыносимо, столбик термометра, наверное, уже давно зашкалило. Все прохожие, которых на улице и без того было немного, вытягивались в узенькую цепочку, скрываясь в тени невысоких домов.

«Обратно придётся идти прямо по солнцепёку, – с неудовольствием думал Анатолий. – Дёрнул же меня чёрт ввязаться в эту авантюру с продажей водки! Какой дурак в подобную жару будет её пить?»

Первая маленькая продуктовая лавчонка появилась на противоположной стороне улицы. Перебежав через открытое место, ребята нырнули в полумрак магазина в тайной надежде на спасительную прохладу. Но внутри магазинчика было ещё более душно. Хозяин, потный толстый турок, обмахивался газетой. Увидев протянутую ему бутылку водки, он начал понятливо кивать головой, пошёл в самый дальний тёмный угол и вернулся, держа в руке бутылку, на этикетке которой была надпись: VOTKA, и поставил её на стол перед кассой.

– Да не нужна мне твоя поганая водка, ты у меня купи. Смотри, это же «Столичная», с винтом, у тебя такую знатоки с руками оторвут, – говорил несколько обескураженный Илья. Он жестами пытался объяснить, что он продать свою бутылку хочет, но турок ничего не понимал.

Подобная история повторилась ещё пару раз. Продуктовые лавочки встречались всё чаще, но результат был неизменным.

– Слушай, давай назад пойдём, а то на ужин опоздаем. Жрать хочется до невозможности, хватит ерундой заниматься, – не выдержал Анатолий. – Сам‑то ты как конь здоровый, а вон на девчонок посмотри, они же еле ноги уже передвигают.

– Ладно, вон там виднеется ещё один магазин. Если снова облом, то всё, разворачиваемся и в гостиницу.

Действительно, в сотне метров на перпендикулярной улице виднелся большой продуктовый магазин. В нём оказалось прохладно, все смогли перевести дыхание. Илья опять начал приставать к продавцу: ему показалось, что тот должен понимать по‑русски. И в самом деле, взяв в руки бутылку, протянутую Ильёй, турок без усилий прочитал: «Столичная».

«Ещё один болгарин, сколько же их здесь?» – промелькнуло в голове Анатолия. Уже много позже из статистических справочников он узнал, что в годы, о которых идёт речь, почти девятимиллионное население Болгарии уменьшилось на один миллион сто тысяч, и всё это в основном за счёт выезда на свою историческую родину людей, считавших себя турками.

Продавец повертел бутылку в руках, поставил её перед собой и предложил равноценный, с его точки зрения, вариант обмена:

– Ты мне водку, я тебе пиво, хорошо?