Чему улыбаются дети

– Ну, там… Там, собственно, никого у нас не было, так что всё хорошо, не переживайте. Но ремонт там будет долго.

– Вы издеваетесь?! А раньше предупредить нельзя? – начальник остановился. – Мы ехали сюда более часа, перевозили заключённого, а у вас… и вы только сейчас, когда мы на третьем этаже…

– Ну, вы не беспокойтесь, поспокойнее. Может, вам укольчик?

– Не надо! Вы послушайте, мне что его теперь, назад вести?!

– Не надо, не надо, не надо! Я как раз хотела вас обрадовать, что есть у нас место и среди простых наших пациентов. Там и решётки на окнах и внимание постоянное. Да‑а. Можно только прогулки убрать, а так – точно не убежит.

Начальник был зол, а Гаша доволен.

– Сиди тут! – начальник толкнул Гашу на стул в коридоре, отошёл на несколько шагов и достал телефон.

Звонил он начальству. Кричал. Светлана Николаевна даже подходила просить, чтобы не шумели, так как сейчас тихий час, пациенты спят, но от неё просто отмахнулись рукой и отвернулись.

Разговор длился недолго и вот уже закончился. У Гаши сложилось такое впечатление, что у абонента был плохой день и настроение в стиле «Отстаньте от меня, всё плохо, сами решайте».

– Суйте его куда хотите. Но учтите, если сбежит, вы отвечаете.

Главврач обрадовалась. Вряд ли она была рада именно тому, что смогла уговорить конвоира поселить заключённого среди обычных её пациентов, а скорее её радовало, что ей простили пожар, и удалось выкрутиться без серьёзного понесения ответственности.

Гаше было велено оставаться там, где он сидел, а охранникам следить за ним, пока их командир отошёл заполнить какие‑то бумаги. Сидели в тишине. Странным выглядело отсутствие дверей там, где они в любом другом помещении должны были бы быть. Ещё, Гаша пожалел, что его посадили тут, на твёрдые чёрные сиденья, а не чуть дальше, где, напротив лестницы, располагался уголок уюта и отдыха: большие зелёные и жёлтые кресла‑мешки.

В конце коридора появлялись ненадолго медсёстры и медбратья и тут же исчезали. За какими‑то дверями слышался шёпот, за какими‑то негромкий азартный смех (кажется, там во что‑то играли). За матовым стеклом одной ближайшей двери появилась тень: кто‑то из палаты пытался рассмотреть коридор. У Гаши возникало чувство, что рассмотреть старались его.

Старший конвоир со Светланой вернулись. Этот взял остальной конвой и оставил Гашу больнице.

– Ну что? Пойдём. Мы тебя переоденем, и потом на осмотры пойдёшь, – сказала довольная Светлана, глядя на Гашу.

Пухлые ручки заставили его встать и пойти туда, куда они велели, придерживая его за плечи.

– Какие осмотры?

– Да самые обычные. Такие все проходят, не бойся. Вот ты с психиатром уже говорил, от него отчёт есть, не страшно ведь было?

– Когда не били по плечам – да, не страшно.

– А кто по плечам бил? Солдат?

– Да чёрт его знает.

– А? Так у тебя чёртик на плече сидел? – Светлана усмехнулась, и указала жестом войти в комнату со шкафчиками и ящичками.

Из этой комнаты шла другая, с душевыми кабинками без штор или любых других ограждений – мойся, как хочешь, но будь у всех на виду.

– Скорее ангел.

– А ну такое тут тоже бывает. Вот, заходи. Здесь переоденешься в это, – Светлана протянула белую одежду. – Можешь кстати быстренько сходить помыться. Учти, шанса помыться в одиночестве у тебя ещё десять лет не будет, так что не упускай моего добра! – женщина скалилась в улыбке, иначе улыбаться она просто не могла.

Гаша согласился на душ: полностью его принял с нежеланием представлять, как будет мыться здесь со всеми. «Придётся привыкать. Ещё семь лет так жить». Потом Гашу повели на различного рода проверки. Взяли анализы, позадавали вопросы, в завершении сказали, что выпишут лекарства завтра, после полного осмотра. Оказывается, сегодня те врачи, которые должны проводить некоторые процедуры осмотра, уже ушли по домам.

***

– Вот, проходи, – Светлана Николаевна руками ввела Гашу в палату. Она указала на левую кровать у окна. – Вот тут свободно, и уже постелили. А на соседней твой сосед. Но он попозже подойдёт, у него сейчас процедуры. Вот, всё, осваивайся. Жди соседа. Надеюсь, тебе у нас будет хорошо.

– Спасибо.

– Здорово я так с пожаром‑то, да? Вот пакость! – она зажмурилась от почти беззвучного смеха, замахала на Гашу рукой и вышла.

И Гаша остался один. В тишине. В спокойствии. Ни тебе ангелов, ни надзирателей с дубинками. Комната светлая, относительно просторная. Располагалось в ней всего три кровати. Одна Гашина – у окна, ближе к двери ещё одна (с Гашиной их разделяла ширма), по всей видимости – ничья, и ещё одна у окна, но у противоположной стенки. Эта явно была занята. Заправлена она была не совсем аккуратно, зелёный плед (в отличие от других постелей, здесь был плед) помят: на нём сидели уже после того, как заправили. У двери, у стенки, располагалась низкая потрёпанная раковина. Каждая кровать располагала рядом белую тумбочку с закруглёнными краями. «Интересно, что я буду туда класть…» – подумал мельком Гаша. У соседа на тумбочке стояла лампа, и лежал зелёный тонкий блокнотик. Захотелось узнать, что там было, но, к своему же сожалению, Гаша себе такой наглости не смог позволить.

Прилёг на постель и подложил под голову руки.

«Почему настроение так быстро меняется? Почему мне теперь хорошо? Я ведь вряд ли попал в отдел самых простеньких случаев, и мой сосед вряд ли особо блещет умом. Может, он ещё хуже того «ангела», которого никто не видел. Почему Степана никто не видел? Ведь его действительно, кажется, никто не видел. Я правда сошёл с ума? Меня начнут пичкать таблетками, и я стану зомби. Зато перестану видеть Степана. Но стоп! Выходит я был прав! Степан остался там, в тюрьме, не пошёл за мной! Значит, он всё‑таки был розыгрышем. И весьма обидным… Это ж до какой степени они не стыдятся довести дело…

А таблеток я всё равно вряд ли миную, только если сплёвывать всё в раковину. Но я, наверное, не первый, кто это придумал, а поэтому, за этим следят тщательно… Посмотрим».

Дверь открылась, и в палату вошёл сосед. Короткие чёрные волосы, серые глаза немного широко расставлены, черты лица чётко выражены: скулы, острый широкий нос. Высокий парень, молодой. Общее впечатление… довольно приятное, но парня нельзя было назвать особо красивым. Он вошёл спокойно, адекватным взглядом оценил быстро Гашу и, сказав спокойное «привет», закрыл за собой дверь.

– Привет, – поздоровался Гаша.

Сосед прошёл к своей постели, сел, стал рыться в своей тумбочке. Гаше показалось, что тот проверяет все ли его вещи на месте, не украл ли новый сосед чего‑нибудь.

– Да я не брал ничего.

– Я вижу. Спасибо.