Чему улыбаются дети

***

Вернулся первый Гаша. Граг читал книгу.

– Граг? – у Гаши из головы не выходила идея о родителях. – А здесь все звонить могут?

– Тебе не дадут. Ты преступник, – коротко ответил Граг. Он поймал себя на мысли, что не обращает внимания на Гашину репутацию, общается, совсем забывая об этом.

– А если я тебя попрошу кое‑куда позвонить или кое‑что передать?

– Не пойду. Ты извини, хоть ты и вор, может, человек всё равно не плохой, но если пойду звонить я, то всем покажется это странным и все догадаются, что происходит. Тебя накажут, меня накажут.

– Почему им покажется странным то, что ты пошёл позвонить?

– Потому что я никому не хожу звонить. Ну, раньше я передавал и звонил. Но сейчас все тут знают, что мне нет кому звонить. Вернее не все… вроде новый врач устроился работать.

Вернулся и Стефан.

– Когда будет завтрак? – спросил он.

– Через полчаса, – ответил Граг.

– Так, Гаша, я ещё хотел про чашку сказать.

– А скажи сначала другое, – перебил Гаша на повышенном незлобном тоне. – Почему ты меня Гашей называешь? Какой вообще Гаша?! Я Алексей, Алёша, Лёша! Ну, никто меня никогда Гашей не звал.

Граг повернулся, чтобы тоже послушать. Он сразу заметил, как Стефан обращается к Гаше, и всё сам хотел спросить об этом.

– Ошибаешься. Крестить тебя Гаврилой хотели. Мама твоя настояла при рождении, чтобы тебя назвали Алексеем, твой отец уступил и согласился. А вот крестить хотели под именем, которым он изначально хотел тебя назвать. Ладно, на самом деле, Гаша не от этого, не переживай, ха‑ха… Га и Ша – твоё духовное имя.

– Мне никогда они об этом не говорили… Никогда Гаврилой, слава богу, не звали…

– Хорошее имя. Вон видишь, даже Грагу нравится, улыбается.

Граг правда улыбался, но теперь неловко – от того, что это заметили. Не то, чтобы он был согласен с красотой имени Гаврила (ему было всё равно), но сама ситуация и поведение Гаши в ней забавляли.

– Да и к тому же, – продолжал Стефан, – ты всегда можешь спросить об этом своих родителей. Пусть это будет вроде небольшого доказательства.

– Увы, я не получу даже этого доказательства ещё в течение семи лет.

– Ты слишком пессимистичен.

– Они ведь могут навестить тебя в тюрьме, – присоединился к разговорю Граг.

– Вот, – Стефан указал рукой на Грага. – Уже позитивнее тебя, Гаш.

– Степаш, – передразнил Гаша, – а что ты там про чашку сказать хотел?

– Ну, зачем же ты мне так отвратительно мстишь «Степашей»? Да ладно, не отвратительно. Ах да, чашка. Вот тебе ещё одно доказательство прямо сейчас. Просто хотелось тебе ещё один пример судьбы показать, где ты другого человека спас.

Гаша совсем не понимал, о чём говорит Стефан.

– Ну чего ты так смотришь? Хотя этот взгляд даёт чётко понять, что ты, как и почти все люди, не заметил этого даже. Помнишь, ты в день увольнения, когда мыл посуду, решил сделать доброе дело и помыть посуду за соседями?

– И порезал палец.

– Да! Пока ты мылил чашку соседа, у неё откололся краюшек и оцарапал тебе палец. Тот кусочек еле‑еле на чашке держался. А если бы ты не стал мыть его чашку, то он бы пришёл допить то, что в ней оставалось, и была возможность, что он станет пить со стороны того краюшка. Край бы откололся именно в тот момент, когда Валера прикоснулся бы губами к чашке, или того хуже, когда стал бы брать глоток. Валера мог бы его проглотить (Граг заметно скривился). Просто представь, чем это могло обернуться! Конечно, сосед мог бы просто не стой стороны попить, и всё тоже обошлось бы. Но шанс‑то был. А ты этот шанс убрал напрочь. Теперь сравни свою, уже зажившую, царапинку и горло соседа. Ну, или просто рот.

Гаша ничего не отвечал, разглядывал след от царапины. Он был удивлён, потому что звучало всё реалистично.

– Посуда бьётся на счастье… – тихо пробормотал, наконец, Гаша, а потом заговорил обычно: – А что на счёт мячика, прилетевшего мне в глаз?

Стефан хмыкнул: – Я не думал об этом прежде. Но вот сейчас придумал такое: может, если бы ты не заработал синяк, то его не нарисовал бы тот человек, который тебя подставил. И вероятно, тебя бы не арестовали из‑за недостатка доказательств.

– Здорово, – Гаша покивал головой.

– Бог делает всё возможное, чтобы помочь, Гаша. Ты поэтому и не должен расстраиваться, если что не так идёт. Если поранился, если мяч в лицо прилетел, если в тюрьму попал несправедливо, всё это и все любые другие неудачи это не плохо. Запомни это. Это делается для твоей жизни или ты этим участвуешь в жизни других людей.

– Ты так говоришь, что будто если даже человек дурной и совсем дурно себя ведёт, то бог и ему подарки активно дарит. От чего же тогда такие дурные люди живут не пойми как: с работой у них проблемы, с семьёй проблемы и во всём неудачи?

– Ты про то, что я не сказал, что Бог наказывает людей за дурные поступки? Да, наказывает. Я говорил об этом вчера. Если не в этой жизни, так в следующей. Но почему нельзя считать это за подарки? Все эти, как ты говоришь «неудачи» они ведь для личностного роста. Тут зависит всё от человека, как он к такой «неудачи» отнесётся, то же самое, кстати, и с «удачей». Примет человек подарок или нет, как он им распорядится – от него зависит. Дело Бога – дать, дело человека – принять и распорядиться или не принять. А впрочем… пока рано об этом говорить. Об этом потом. Я уверен, что будет в недалёком будущем хороший пример, на котором я смогу всё объяснить.

– А если человек примет, но распорядится неправильно? – Гаша хотел сначала услышать ещё один ответ, прежде чем разговор закончится.

– Всё в нашем мире правильно.

Стефан улыбнулся, закончил говорить, но его всё ещё продолжали слушать. Граг очень задумался. Он понимал, что всё о чём говорит Стефан, похоже на то, как он видел мир, но никогда не формулировал это в словах, нигде не видел и не слышал, чтобы это крепко сформулировали. А слова Стефана казались ему совершенной правдой. Но был ещё один момент, которого Граг понять не мог. Он решил всё‑таки уточнить:

– Степан?

– Стефан, – поправил Стефан.

– Гашу подставили?

«Завтрак!» – раздалось по коридору и повторилось несколько раз. Стефан коротко ответил Грагу «да», понимая, что больше рассказать сейчас комфортно не получится, и они отправились завтракать. Выходя из комнаты, Граг единственный подумал: «Почему никто не спросил, что значит Лёшино духовное имя? Га Ша…»