Чертово дело

– Кем она вам приходится? – задал вопрос он.

– Это моя бабушка, – пояснил парень, муж Анастасии. – Мы к ней после свадьбы переехали, чтобы присматривать, она парализованная.

– Да не она! – возмутилась Анастасия. – Старуха!

Из разговора выяснилось, что под утро Анастасия проснулась от шагов в коридоре. Дверь ее комнаты была открыта: вдруг бабушке что‑то понадобится? Муж по ночам таксовал: молодой семье были необходимы деньги, но Анастасия сперва решила, что это вернулся он.

– Я не сразу поняла, что не так. А потом испугалась: шаги незнакомые – шаркающие, Никита так не ходит. И тут появилась она. Старуха.

Николай старательно записывал: старая женщина, морщинистая, кожа дряблая, в пигментных пятнах, волосы седые, длинные, редкие.

– В лохмотьях каких‑то грязных! – Анастасию от отвращения передернуло. – Реально, будто она в них сто лет проходила.

– Вы ее отчетливо видели? – уточнил Николай.

Пока выходило, что Анастасия словила сонный паралич, состояние между сном и бодрствованием, когда человек в сознании, но не может пошевелиться. Именно в этот момент и мерещатся разные ужасы.

– Да как вас, – подтвердила она. – И мне кажется, она этого не ожидала. Встала и смотрит удивленно.

После старуха подошла к Анастасии, на которую напал столбняк, и принялась разглядывать.

– Мерзко было! – продолжала Анастасия. – Волосами своими сальными о руку мою терлась. Ногти желтые, скрюченные. Голос, как наждак: она хихикала и что‑то шептала.

– А потом? – спросил Николай.

– Потом Никита вернулся, – она мотнула головой в сторону мужа, – старуха и сгинула.

– Я прихожу, у Стаси истерика, ничего толком объяснить не может, – сообщил Никита. – Пришлось скорую вызывать, а вас уже они пригласили.

Да, именно сонный паралич, Николай был в этом уверен, но следовало все же проверить. Николай вытащил портативную рамку и раскрутил ее, взял ручки в ладони и тут же ощутил тонкую вибрацию: рамка заработала. Николай насторожился: значит, это реальный случай, а не видение.

Переходник нашелся сразу: старинное зеркало висело в коридоре, напротив спальни пожилой женщины. Высокое, прямоугольное, формой напоминающее дом, оно было разделено на два сектора: основной для людей и верхний – небольшое треугольное зеркальце, для ангелов, как говорила прабабушка Николая. Зеркало окаймляла деревянная рама с цветочным орнаментом, возле зеркальца с двух сторон были приделаны подставки для свечей. Да‑а, зеркала – одни из идеальных мест для переходников, особенно часто в них скрывались крадущие и сосущие.

– Откуда оно у вас? – поинтересовался Николай.

– Нашла, – смутилась Анастасия. – Кто‑то к помойке вынес.

– Почему не отдали зеркало на проверку? – ничего не выражающим голосом спросил Николай.

– Так ведь это же, – начала она тоном человека, уверенного в своей правоте, и закончила почти испуганно, – глупо. Да и денег стоит.

Николай ничего не сказал. Сколько людей попадаются на подобные уловки, даже оперативники: тот же Павел… Он измерил уровень эманаций – да‑а, зашкаливают.

– Я позвоню в отдел зачистки. Вам придется съездить в нашу ведомственную поликлинику, прямо сейчас. – Николай вписал ее имя в бланк: Гордиенко Анастасия Семеновна. – Вам сделают детоксикацию организма и анализы.

– Вы думаете?! – Она схватилась за живот. – С ребенком все в порядке?

– Не знаю, но лучше все проверить. В ваших же интересах.

Анастасия быстро оделась и вызвала такси. Ее муж остался ждать чистильщиков вместе с Николаем. Те прибыли через полчаса.

– Привет, топтарь! – Николай и его коллеги получили это прозвище за то, что приходилось много ходить во время розыска. – Что тут у вас? – спросил один из чистильщиков. Николай его немного знал: парня звали Геннадий.

Геннадий был крепким и рослым, как все чистильщики. У Николая даже закралось подозрение, что туда отбирают по определенным критериям. Не как у моделей: девяносто‑шестьдесят‑девяносто, но он бы не удивился, если бы узнал, что существует определенный шаблон.

– Переходник третьей величины с крадущей уровня «В».

У переходников тоже имелись свои виды: самый частый третий – зеркала и кладбища, второй, чуть более редкий, – места скоплений людей, и первый – пентаграмма.

Геннадий присвистнул:

– Нехило! Вот люди! Тащат в дом всякую гадость!

Чистильщики упаковали зеркало в серебристую пленку, которая блокировала переходник.

– А что накопали в баре? – обратился Геннадий к Николаю, когда они вышли на улицу.

– Ты там был? – обрадовался Николай.

– Лучше бы не был. Два дня есть не мог – от вида еды тошнило.

– Прикинь, ничего. Переходника нет, эманаций не осталось. Что именно за сущность – непонятно.

– Глухарь, значит, – заметил Геннадий. – Фигово. Потому что та тварь, которая в баре побывала, просто так не успокоится. Она сильная и до кормушки дорвалась. Уровень «А» точно.

– Всех зачистили? – на всякий случай спросил Николай.

– Так живых никого не осталось, кроме диджея. Кто башку себе о стенку проломил. Кто на перевернутый стул со стола прыгнул. А внутри бульон: ни костей, ни органов.

– Думаешь, демон? – Николай похолодел, и пот предательски потек по спине.

– Уверен. Ты же видел кадры?

Николай кивнул. Говорить больше на эту тему не хотелось.

 

В отделе все разошлись на обед, на месте осталась только секретарь Женечка.

– Как дела? – поинтересовался Николай.

– Да как обычно, – ответила она. – Шеф рвет и мечет: ничего нового раскопать не удалось. Центр все наши запросы отфутболивает.

– Ясно, будем разгребать сами.

– Угу. Всем уже раздали ценные указания, сейчас и тебе достанется, – подтвердила его опасения Женечка.

Николай включил компьютер, чтобы перенести запись с планшета в рабочую папку. Следовало составить служебную записку об обнаружении и уничтожении опасного артефакта: их отделу премия не повредит. Вскоре явился шеф. Он молча плюхнулся в кресло и принялся постукивать пальцами. Николай знал: ничего хорошего это не предвещает.

– Что там у тебя? – после минутной паузы наконец‑то разродился шеф.

Николай доложил обстановку.