Десятый круг

От их похотливого щебетания мне стало дурно. Восьмой стих Авесты гласил, что негоже предаваться плотским утехам на публике, а ложе делить надлежит лишь с мужем и благочестивой женою. Впрочем, греховные забавы Рейза не шли ни в какое сравнение с новостью о Дуане. Лорд выжил. Эта тревожная мысль звучала в голове с каждым ударом сердца, пока я поднималась по лестнице и нервно мерила комнату шагами. Лжец, отступник, убийца – он осквернял мир своим присутствием. Человек, обманом убедивший мою семью в благородном намерении сыграть свадьбу, продолжал дышать. Сейчас предатель ехал в Рим. Мы могли догнать его.

Однако до полудня Рейз не объявился. Я в одиночку отправилась к месту встречи.

Ремесленные улицы, бесконечно похожие друг на друга, складывались в грязный, пропахший дымом, лабиринт. Рабочие грузили в телеги засаленные бочки, дышали жаром печи в кузнях, стучали молотки, гремела посуда. Я долго блуждала по пыльным переулкам, петляла среди складов, заваленных обломками железа и гнилой древесиной, выспрашивала дорогу у прохожих.

Солнце встало в зенит задолго до того, как я нашла нужный перекрёсток.

Нырнув в тень старого амбара, я вытерла пот со лба, поправила прилипшее к телу платье. Лето в этом году выдалось жарким, и даже близость Кинотийи к горам не спасала от духоты.

Мимо, кренясь на левый бок, промчалась повозка. Облако пыли повисло над дорогой. Работяги, чертыхаясь и кашляя, проводили извозчика бранью. Хлопнули вожжи.

– Если за кем‑то шпионишь, делай это незаметно, – прозвучал над ухом голос Рейза.

Я вздрогнула.

– Ты нашёл культ? – спросила я, спрятав испуг за напускной злостью.

Он хмыкнул, стряхнул пыль с рубахи.

– Ты поверила в его существование?

Я предпочла не заметить издёвку.

– О чём ты их попросил?

– Она сначала упомянула о всадниках или о Вестнике? – не уступил Рейз.

– Что ты сделал с анерхом?

– Тебя заботит его судьба?

– Ты знал, что Дуан выжил? – с нажимом спросила я.

Рейз осёкся, проглотив очередную колкость.

– Да, я нашёл культ, – ответил он, погладив шрам костяшками пальцев.

– Та женщина у храма, верно? Почему она поверила, что ты – Раздор? Как ты убедил её?

– Она читала подлинник Авесты, – произнёс он тише. – Или его фрагмент. На мой счёт у неё возникли сомнения, пришлось разыграть то утреннее представление. Думаю, она посчитала, что молитва, полумесяц и святая земля лишат всадника сил. Она ошиблась. Неверная трактовка. Возможно.

– Допустим, всё, что ты говорил про Эсхатон – правда. Ты – Раздор, а, значит, именно ты – источник лжи и обмана. Как она могла довериться тебе? Как тебе вообще можно верить?

– Ты до раздражения проницательна, моя дорогая Вестница, – процедил Рейз. – Но ты не сможешь докопаться до правды, покуда считаешь её вымыслом. Возьми за основу лживость учений Авесты, осознай масштаб церковного заговора, и всё встанет на свои места. Элин – девушке, что говорила с тобой у храма, известна ложь Эпарха. В детстве она лишилась родителей, церковь ничем ей не помогла. Сироту приютил культ. «Меченные солнцем» спасли ребёнка от голодной смерти, пожаловали крышу над головой и познакомили с Откровениями. С тех пор она служит благой цели. Той же, что связала меня с тобой.

Он мастерски сменил тему разговора.

– И какова же твоя цель? – зацепилась я.

– Очистить мир от порока, – выдерживая паузы, ответил Рейз.

– Путём того, чтобы сеять раздор и хаос? А после и вовсе развязать войну?

– Люди объединятся либо перед сильным врагом, либо перед большой бедой. Слабые погибнут, сильные – уверуют. Когда вера станет единой и не останется места порокам даже в помыслах, наша миссия будет исполнена. – Он говорил медленно, тщательно подбирая слова и не сводя с меня пытливого взгляда.

Я не поверила.

– Это невозможно. Сделать так, чтобы никто не грешил даже в мыслях.

– Ты не ведаешь силы страха пред приближающейся смертью, – хохотнул Рейз. – Именно осознав неизбежность скорой кончины, люди способны совершать настоящие чудеса.

– И какова моя роль во всём этом? Для чего нужен Вестник?

– Я уже отвечал. – Он взлохматил волосы, натянул циничную улыбку. – Ты – глас этого мира. Слушай свои желания. Всадники позаботятся об остальном.

Вечером «Угрюмый отшельник» посетила гостья. Пышная юбка прошелестела по полу, веер мотыльком порхал у лица. Она забрала у Рейза медальон, запечатлела на губах долгий поцелуй.

– Её отец помогает культу, – пояснил он, спровадив подругу. – Весьма выгодное сотрудничество.

Я затолкала платье в дорожную сумку.

– Не одобряю твоих методов заводить знакомства.

– Разные души падки на разные грехи, – пожал плечами Рейз. – И каждому греху – свой Ад.

– Ад един для всех, – отозвалась я.

– И всё же в нём девять кругов.

Перед полуночью мы покинули постоялый двор.

За городскими воротами ожидала крытая повозка. Возница спрыгнул с жёсткого сиденья, откинул полог тента.

В стройной фигуре, окутанной полумраком, я с трудом узнала нищенку, просившую милостыню у храма. Девушка сменила лохмотья на скромный мужской костюм, собрала волосы в косу. На смуглом лице играла широкая улыбка. Она прислонилась плечом к повозке, скрестила руки на груди. Из‑под неряшливо завязанной шнуровки показался серебряный медальон.

– Где же твой конь, всадник? – насмешливо спросила Элин.

Рейз закинул сумку в повозку.

– Мой конь у моего горячо любимого братца. – Он вернул ей улыбку. – И упреждая следующий вопрос, скажу: «Так получилось». Это крайне неприятная для твоих нежных ушек история. Я не буду её рассказывать.

Рейз помог мне забраться в телегу, запрыгнул следом. Элин умостилась впереди, натянула вожжи. Повозка медленно тронулась.

Первый луч рассветного солнца коснулся лица. В нос ударил запах гниющей травы, грибов и протухших яиц. Я проснулась, вытащила из волос солому, потянулась к откинутому тенту. Голова пошла кругом, тошнота подступила к горлу. Ползком я подобралась к краю телеги, осторожно спустилась.

Земля ушла из‑под ног.