Детский бог

– Я думал пойти искупаться, – отозвался я.

Мне ужасно нравилось, как меня здесь называли. На американский манер.

– Отличная идея, дорогой! – воскликнула Полина. – Может быть, ты подождешь Вику? У нее до обеда занятия, а после вы могли бы вместе пойти на пляж, чтобы я могла остаться дома. Я хотела обработать овощи… – Полина посмотрела немного смешливо, и я сразу смутился. – Ты бы мне очень помог, – добавила она серьезно, – мы никогда не отпускаем ее одну.

Я повернул голову и встретился взглядом с Гирсом. Некоторая слабость зрения придавала его лицу мягкое обаяние беспомощности. Вот и теперь он развел руками и улыбнулся:

– Ну, раз верховное начальство приказало, я подчиняюсь. Как Полина наша Алексевна решит, так тому и быть: идите вместе, и ты там присмотри за Викторией.

– Пап, ну у меня уже скоро третий юношеский по плаванию, что ты пристаешь! – Вика встала из‑за стола. – Я уже не ребенок!

– Я знаю, дорогая, – сказал Александр Львович. Он взял ее за руку и, повернув ладонью вверх, поцеловал золотистое запястье. – Но такие красивые девочки, как ты, не должны ходить одни. Я и маму твою одну не люблю отпускать. Вы у меня такие красавицы! – Он нежно улыбнулся, любуясь.

Вика наклонилась, обвила руками его шею и поцеловала.

– Как скажешь, пап.

 

* * *

 

Я был готов ко всему на свете, кроме похода на пляж в компании Вики Гирс.

В голове возникли тысяча и один вопрос: «О чем мы будем говорить? Как мне сделать так, чтобы понравиться ей? Чем я могу ее развеселить?»

Кроме того, была одна насущная проблема: ее близость так возбуждала воображение, что тело отказывалось подчиняться; на пляже это могло стать слишком заметно и покрыть меня позором на всю оставшуюся жизнь.

Время летело стремительно. Я успел только съездить на станцию за порцией удобрений по поручению Полины, прочитать две страницы из «Головы профессора Доуэля» (единственная приличная книга из тех, что входили в список книг на лето), покачать пресс, чтобы избавиться от одолевающих мыслей. И вот уже время обеда.

Все ели окрошку. Хвалили и говорили, что это лучшая еда в жару.

Мы с Викой проявили завидную солидарность, отказавшись от сомнительного лакомства в пользу куриного бульона.

Настал час икс.

– Ну что, ты идешь? – Вика собралась и спустилась во двор. На ней были белая хлопковая панама и ярко‑зеленый сарафан, в руках – соломенная пляжная сумка. Сумку я, рискуя выглядеть нелепо, вызвался нести сам.

Захлопнув калитку, мы отправились в сторону улицы Некрасова. Двигаясь гуськом, мы ступали по узкой тропинке между заросших папоротником канавок.

Вика шла впереди, мелькая лопатками в низкой выемке сарафана. Ее пятки в веревочных шлепанцах были круглые и розовые, как сладкая вата.

Брели молча, не сговариваясь соблюдали дистанцию. Спустя три поворота и четыре улицы мы вышли к переезду перед пляжем.

 

* * *

 

На переезде лежали три велосипеда. Я сразу узнал навороченный синий «BMX» парня, который жил в большом кирпичном доме на соседней улице.

Ребята стояли рядом в опасной близости от края плотины. Один из них, постарше, курил, с удовольствием демонстрируя развернутые, почти мужские плечи. Другой, наш ровесник, которому принадлежал велосипед моей мечты, окликнул Вику:

– Вика, привет!

Она лениво повернула голову, остановилась:

– Привет, Макс.

– Вы купаться?

– Ага… а вы что тут стоите на дороге? На пляж не собираетесь?

– Нет, мы собираемся попрыгать, – ответил тот, что постарше, и бросил сигарету себе под ноги.

– Хотите с нами? – Макс сощурился на солнце.

– Неее. Она девочка, ты чего? – перебил его старший. – А ты пойдешь? – Он вдруг повернулся ко мне и оглядел с ног до головы. – Или сыкотно? – уточнил он, показав крупные редкие зубы и розовую десну.

У меня похолодело в груди. Перед глазами вдруг запрыгала мотающаяся голова паренька, которого Гирс вытащил из реки десять дней назад.

Я взглянул на Вику. Как в тот раз, на плотине, время застыло, и все перестало существовать. Только стук сердца в ушах и в горле.

Вика стояла молча, переводя зеленоватый взгляд с Макса на меня и снова на Макса.

– Ну что, пойдешь прыгать? – произнесла она.

Ее глаза пролились в меня. Я не мог вздохнуть. Ее губы раздвигались и округлялись, выговаривая слова.

– Че‑то по ходу у кого‑то очко играет, – хохоток Макса.

– Конечно, пойду, – мой голос прозвучал словно издалека.

– Давай тогда ты первый… – сказал Макс, – а мы поглядим.

– Почему я первый‑то?

Парни смотрели ровнехонько на меня, и что‑то изнутри шепнуло: «Была не была».

Я перевел взгляд на Вику.

Удержит? Отговорит? Я дал себе последний шанс понадеяться, хотя надежды, разумеется, не было никакой.

Свет из‑под ресниц притушен, она наблюдала с простодушным кошачьим любопытством.

«Она что, не догоняет, как это опасно?»

И тут мне стало совершенно ясно: «Все она прекрасно понимает. Просто ей интересно. Смогу или нет. Им всем интересно…»

Краем глаза я заметил, как тот, что курил, сел на велик, но продолжал пялиться.

 

* * *

Потом было уже все равно. Ноги сами оттолкнулись от парапета, выбросив меня далеко вперед. Внутри все восторженно взвинтилось, и, на секунду взмыв над бурлящим чревом плотины, я стремительно рухнул в воду.