Девочка у моря. Счастливый жребий

Девочка улыбнулась.

– Точнее, не так. Я занят, и очень серьезно.

Она молчала, ожидая продолжения.

– Я занят тобой. Не знаю, что там у тебя случилось, это не мое дело. Но тебе нужна помощь, которой неоткуда получить. Не знаю, получится ли у меня, но я стараюсь, как могу.

– Уже получается… – очень тихо ответила Саша.

Шагнула к Звонцову, взяла его руку и прижалась к ней щекой.

Он такого не ожидал – хотя ничего иного ожидаться и не могло.

– Ну, будет тебе… будет… – пробормотал он, сердясь на себя за такое развитие событий. – Все хорошо. Звонить сегодня пойдем?

– Звонить…

Девочка отпрянула, посмотрела в угол потолка.

– Сегодня нет. Там у него… ну неважно. Можно, я просто рахат‑лукума у вас пожую?

– А почему нельзя?

Он пожал плечами, в очередной раз поняв, что у Саши все не так просто, как казалось.

– Для тебя покупано. Открывай бар, доставай, распечатывай.

– Вот это жизнь! – опять повеселев, она схватилась за ручку холодильника.

И тотчас раздался стук в дверь.

– Вы кого‑то ждете? – шепотом спросила Саша, округлив глаза.

– Тебя уже дождался, больше никого.

Стук повторился.

– Бабуля пронюхала…

Она поднесла ладони к щекам.

– …Сейчас будет кирдец котенку…

– Откуда ей знать, что ты именно тут? – спросил Звонцов.

Улыбаясь легко, но внезапному визитеру не радуясь.

– Нас тут нет… – продышала Саша.

В дверь постучали еще раз, потом в замке заскрежетало, хотя тот не был заперт.

– Это горничная!

Он вскочил с кровати, на которой сидел по причине отсутствия места.

Шагнув к двери, приоткрыл щелочку, показал турчанке часы и поднял палец. Она кивнула с улыбкой и покатила дальше свою тележку со швабрами.

– Отбой воздушной тревоги, – сказал он, вернувшись к Саше. – Тут убирают, когда бог на душу положит. То после завтрака, то в обед, то вообще перед ужином.

– Уффф… – она опустилась на стул, где на спинке так и висела его нестиранная футболка. – А я уж перетрусилась не на шутку.

– Она пошла в соседний номер. Но сюда все равно вернется. Покоя не даст, да и вряд ли хорошо, если тебя тут застанет.

– Я тоже так думаю, – Саша кивнула со взрослым видом. – Хотя мы ничего такого не делаем. Ни такого, ни вообще.

– Пойдем на улицу, – предложил Звонцов, не заостряя внимания на «такого» – «не такого». – Не звонить, просто погулять. На скамейке посидим, где тебе вчера понравилось?

– А коробку с лукумом с собой возьмем, да?

– Зачем с собой?

Он улыбнулся, счастливый донельзя.

И даже не удивленный, что для счастья требовалось так мало: найти человека, которому он мог принести реальную пользу.

– Магазин навряд закрылся, купим еще. Этот пусть лежит про запас.

Саша просияла. Потом уставилась на свои сланцы и проговорила, не глядя на него:

– А можно, я опять вашего «Пегаса» надену?

– Можно, – Звонцов кивнул. – Валяй, как хочешь. Снимай свои ослепительные наряды, надевай мой старый пегас. Все для тебя – и любовь, и мечты! Жду в коридоре.

 

13

 

Наутро, встав в постели, с удовольствием умывшись и одевшись, он встал перед зеркалом и впервые за невесть какое время посмотрел на себя.

Над комодом возвышался брутальный мужчина, который весьма понравился профессору Звонцову.

Точнее, не брутальный, этого качества в нем не имелось никогда, а экспрессивный. Сжатый в кулак, но готовый хоть сей же час отдать в достойные руки всю свою энергию.

Чем‑то имманентным, глубоко внутренним – а не только могучим ростом, благородной осанкой, сдержанной прической и выразительными чертами умного лица – напоминающий почти списанного ныне со счетов поэта Владимира Маяковского.

Без всяких намеков на судьбу, а общей аурой облика.

Подмигнув титану рубленых строк, Звонцов поспешил к морю.

Саша ждала его на прежнем месте – именно ждала, поскольку обернулась, не дав пройти последний десяток шагов.

Поблизости никого не виднелось; суровая бабушка пребывала в счастливом неведении относительно своей внучки.

Они до самого завтрака стояли рядышком у кромки прибоя и разговаривали на разные темы: от выяснения причины, по которой утренний турок носил свои булочки не в сумках, а на голове, до обсуждения достопримечательностей далекого Омска, известных Звонцову лишь понаслышке, а Саше неизвестных вовсе.

После обеда, законно прикрывшись фитнес‑центром, девочка, пришла к нему – не дожидаясь визита горничной, они отправились за территорию.

Навестили магазин с восточными сладостями, потом сидели на той же скамейке. Болтали о всякой всячине и обнимались с целомудренной нежностью, хотя на этот раз для утешений поводов не имелось.

И так прошло несколько дней, слившихся в один, повторяющийся вновь и вновь.

Общение с девочкой не надоедало Звонцову. Напротив, он находил в себе какую‑то неожиданную радость от того, что может привнести в ее очевидно не очень солнечную жизнь хотя бы кратковременный свет. Этот свет отражался в нем самом – так, как не отражался уже давно.

 

14