Девушка сына. Мы не должны

Аньке тоже не везёт, доклад она не подготовила, видимо, надеялась выехать на этом суперкоротком платье, которое, кстати, ей действительно идет. Но вместо похвалы, подруга получает незачет по теме. И новое задание.

Мне кажется, Аня этого и добивается, потому что её саму провал ничуть не расстраивает. Пользуясь тем, что Горский отворачивается к доске, она наклоняется ко мне и шепчет:

– Ставлю на то, что я нравлюсь ему. Вот увидишь, ещё пара докладов, и мистер‑упругая‑задница пригласит меня на кофе.

Вроде бы Аня ничего такого не говорит, по крайней мере, она как всегда в своей манере, а вот у меня в груди появляется неприятное чувство.

– Ты не думала, что у него кто‑то есть? – не выдерживаю я расползающегося по нервам раздражения. Но подруга лишь хохочет:

– Не стенка, подвинется. Конечно, у него кто‑то есть, ты только посмотри на его пальцы. Ты вообще в курсе, что длина пальцев напрямую связана с тем, какой чле…

Я тут же шикаю, но этим и привлекаю внимание Горского. Он оборачивается и упирается в меня взглядом, да таким, что волнение появляется и пульс учащается.

– А как насчет вашего доклада, госпожа Смирнова? Покажите «класс».

К щекам моментально прилипает краска. Ладони вдруг потеют, а по спине проносится еле уловимая дрожь.

Все внутри словно натягивается перед неминуемой катастрофой. В голове голосом Горского звучат на повторе его колкие фразы.

«Покажите класс, Смирнова»

«Если бы я нарушил личное пространство, я бы заметил»

Медленно поднимаюсь с места, стойко выдерживая вызов, и набираю воздух в лёгкие.

Что ж. Он сам напросился.

 

Глава 8 Василиса

 

Несмотря на волнение, я отвечаю уверенно, потому что знаю, мой доклад написан на отлично.

Я не привыкла делать абы как, даже если это унизительное задание от самовлюбленного препода, не знающего границ.

Во время выступления Горский в основном ходит позади меня, чем немного нервирует, я бы предпочла видеть мужчину. Наконец, заканчиваю несколькими примерами, спрашивая у аудитории, что из высказанного является харассментом, а что нет, все отвечают верно.

– Ну и последний пример, – поворачиваю голову в сторону Горского, который замер сбоку, скрестив на груди руки. – Разрешите использовать вас в качестве образца, Руслан Альбертович?

Я не отвожу взгляда, хотя Горский вздергивает бровь, а потом щурится, сканируя меня.

– Разрешаю, – выдает низким голосом.

– Подойдите, пожалуйста.

Я встаю точно, как в прошлый раз, прижавшись пятой точкой к столу, Горский приближается не спеша, словно лев к жертве. Не знаю, откуда такая аналогия родилась в голове, может, потому что мужчина так смотрит, словно сожрет и не подавится?

Не терять уверенность, главное, не терять уверенность.

Я отлично осознаю, что эта акула бизнеса раздавила немало конкурентов, а я для него и вовсе мушка, которую прихлопнуть ничего не стоит. Но я хочу доказать свою правоту. Не хочу прогибаться перед ним.

Ни перед кем не хочу.

– Представим, что мы с вами руководитель, – указываю на него, а потом на себя, – и подчиненная. Поставьте, пожалуйста, руки на стол по сторонам от меня.

Горский усмехается, даже не пытается скрыть этого. Опускает руки на стол, приближаясь ко мне, как и в прошлый раз. Запах его туалетной воды перемешан с едва уловимым терпким мужским запахом самого Горского. В совокупности этот аромат дразнит ноздри, сбивая с мыслей. Как и взгляд мужчины, направленный в мои глаза.

Я нервно сглатываю, теряя ту самую уверенность. Даже забываю на несколько секунд, что мы стоим перед аудиторией, забитой студентами.

У Горского красивые глаза с длинными ресницами.

– Что дальше, Смирнова? – в уголках его губ играет едва заметная улыбка, он мажет взглядом по моим губам, и я облизываю их, только поняв, насколько сильно они пересохли.

Нервно разворачиваюсь к аудитории.

– Как считаете, – мой голос уходит ввысь, и я откашливаюсь, пытаясь успокоить быстро стучащее сердце. – Как считаете, ведение диалога в обозначенных позициях – это харассмент?

– Да, – хором отвечают ребята, и я снова поворачиваюсь к Горскому.

– Это харассмент, Руслан Альбертович, – говорю тихо, он усмехается, а потом едва слышно отвечает:

– Харассмент – это принуждение, Смирнова. А вам очень даже нравится.

Он отстраняется, я в обалдении моргаю, чувствуя, как щеки заливает красным. Он что, он сейчас намекнул, что я… Да как он может!

– Садитесь, пять, – слышу голос мужчины, как через пелену. На негнущихся ногах иду к своему месту.

– Ты отожгла, Вась, – горячо шепчет мне на ухо Анька. – Поставьте сюда руки… Даже я бы до такого не додумалась!

– Это был не подкат, – отрезаю, немного приходя в себя. – А наоборот!

– Да знаю я, ты у нас не такая, – хихикает она, Горский осекает подругу.

– Есть что добавить, Баклаева?

Она мотает головой, но от меня, к счастью, отстает.

 

* * *

 

– Ну ты даёшь, – Макс подходит ко мне сразу по окончании пары. – Приложила так приложила!

– Тебя это так радует? – кошусь на него, собирая вещи в сумку.

Я вот совсем недовольна. Хотела разгромить мужчину, чтобы понял – нельзя вести себя так, как он. Но Горский в итоге разгромил меня. Разгромил подчистую, потому что… Потому что мне действительно понравилась его близость.

Не знаю, как это объяснить…

Руслан Альбертович, конечно, тот еще гад, наглец, и вообще не мой тип, но… Еще он такой сильный, мужественный, уверенный в себе. Рядом с таким всегда чувствуешь себя как за каменной стеной. Рядом с таким хочется и самой расти, развиваться… А еще он…