Девушка сына. Мы не должны

И все‑таки я сижу на решающем зачете, как поясняет Горский, и пишу ответы на вопрос. Потому что, как ни крути, не могу себе позволить отказаться от такого шанса, невзирая на все обстоятельства. По счастью, ничего сверхсложного Горский не задал, потому решаю разделаться первой и, подняв руку, спрашиваю:

– Можно отвечать?

Горский, все это время что‑то печатавший на ноутбуке, бросает на меня короткий взгляд и снова возвращает внимание экрану, говоря:

– Я буду сам вызывать.

Опускаю руку, чувствуя выступивший румянец на щеках. Опять пытается меня унизить, показать мое место.

– Зайцев, идите сюда, – Горский закрывает ноутбук, парень поднимает глаза от листка.

– Но двадцать минут еще не прошло.

– Кем вы видете себя в будущем, Зайцев? Крупным предпринимателем? Директором фирмы?

– Почему бы и нет, – скалится он. Вот дурак, неужели не понимает, что Горский над ним издевается?

– На деловых переговорах тоже будете отвечать: ой, а я еще не придумал ответ на ваш вопрос. Подождете пять минут, пока я в гугле посмотрю?

Вокруг доносятся смешки остальных, даже я не могу подавить улыбку.

– Так что? – Горский изгибает бровь. – Идете отвечать? Или сразу на выход?

Зайцев, по‑детски надувшись, встает со своего места. Он умный парень, но довольно легкомысленный. К тому же у него обеспеченные родители, и он не особенно парится о будущем, уверенный в том, что в случае чего его пристроят.

Горский гоняет Зайцева по многим вопросам, помимо обозначенных заранее. Добрых минут тридцать проходит, прежде чем его отпускают.

Уходя, парень подмигивает нам, проводя ладонью по горлу и высовывая язык. Да уж, тут я с ним согласна: помучили его знатно. Горский вызывает следующего, потом еще одного, как будто нарочно игнорируя меня и тот факт, что я подготовилась раньше всех.

Осознаю, что мне придется остаться с ним один на один, и захлестывает волнение. А если он специально? Если хочет поговорить обо мне и Максиме?

Боже, он же все отлично понимает: я целовалась с ним, встречаясь с его сыном. Да, оттолкнула, но не сразу, позволила лишнего. Очень много лишнего.

Напротив мужчины я сажусь с обреченностью. Почему‑то уверена: он не пропустит меня на практику, не удивлюсь, если еще прикажет расстаться с его сыном. Вполне в его стиле так давить. Мать Макса же намекнула, что я не их круга. Думаю, Руслан Альбертович тоже так считает.

Наверное, это состояние обреченности меня успокаивает. Перестаю чего бы то ни было ждать от встречи, отвечаю спокойно и легко отбиваю все вопросы Горского. У него непроницаемое лицо, и я не понимаю, он доволен моим ответом или нет.

Порой кажется, я дико его бешу, и здесь нахожусь только потому, что Саргасов высказался за меня.

Наконец, Горский откидывается на спинку стула, складывая на груди руки. Я молча жду, устроив на коленях вспотевшие ладони.

 

Конец ознакомительного фрагмента