Дневник служанки

В конце концов я прихожу в себя и решительно выбрасываю из головы всех этих Кит и Катарин. У меня есть еще несколько минут, и я иду в ванную комнату. Там я заглядываю во все ящички, обыскиваю все полочки, рассматриваю косметику и лекарства. Я вижу антидепрессанты. Вижу снотворные и тонизирующие средства. В этом что‑то есть, и я непременно сюда вернусь, но позже, а сейчас таймер у меня на руке подает сигнал. Пора приниматься за уборку.

И все же я спешу в последнюю комнату, но, открыв дверь, замираю на пороге.

Это детская.

Я вхожу чуть ли не на цыпочках, провожу ладонью по лакированной деревянной спинке детской кроватки. Внутри лежит мягкая игрушка – маленький медвежонок. Меня заполняет странное чувство. Над кроваткой висит музыкальный мобиль с подвесками в виде цирковых слоников и единорогов, раскрашенных в мягкие пастельные тона. Я завожу механизм, и они начинают вращаться, вызванивая колыбельную, от звуков которой у меня в голове всплывают образы уединенных хижин в темных лесах и заблудившихся Красных Шапочек, которые идут к бабушкам, а встречают волков или кого похуже. Музыка еще звучит, а слоны с единорогами еще танцуют, когда я делаю шаг к высокому пеленальному столику и провожу кончиками пальцев по его крышке.

Эта комната меня душит. Высасывает из меня силы.

Я еще вернусь сюда, но… в другой раз.

Если бы я прочла эти страницы своей психоаналитичке, она наверняка спросила бы, хочу ли – или хотела ли я – иметь детей. Возможно, я бы рассказала ей, что однажды была беременна. И что теперь это больше невозможно. Что в тот самый первый раз моя матка получила серьезные повреждения, осложненные инфекцией. Может, я даже расскажу ей, как все получилось. Может, даже объясню, что эта моя неспособность иметь ребенка погубила мой первый – очень недолгий – брак.

А может, и нет.

Я спускаюсь в кухню и долго рассматриваю УЗИ‑сканограмму.

Если сегодня я справлюсь с уборкой достаточно быстро, у меня, возможно, останется несколько минут, чтобы подняться в детскую и сделать селфи с этим снимком в руках на фоне слонов и единорогов.

 

#сюрприз; #ждемребенка; #яимоймалыш; #мытаксчастливы

 

Фотографию я выложу в своем аккаунте @лисицаиворона. Неплохая выйдет шутка. Нужно от души выстебать показное совершенство, с которым я столкнулась в «Розовом коттедже» в первый же день работы.

Эта мысль приводит меня в отличное настроение, я включаю пылесос и приступаю к уборке.

 

Джон

 

 

17 октября 2019 г. Четверг

 

За две недели до убийства

Сгорбившись над столом, Джон сидел в «Охотнике и псе» и вертел в руках оставленную Генри визитную карточку. По правде сказать, он был потрясен. Что‑то подобное мог бы испытывать альпинист, которого предал партнер по восхождению. Еще недавно они в одной связке поднимались по отвесной стене, но сейчас страховочная веревка оказалась обрезана, и Джон падал, падал, падал в бездонную пропасть, слыша, как свистит в ушах ветер.

ДжонДжон‑ДжонДжон…

Берг‑Бомба потерял хватку…

– Сэр?..

Джон вздрогнул и, вскинув голову, растерянно уставился на подошедшую к столику официантку.

– Прошу прощения, я не хотела вам мешать, – извинилась она, ставя перед ним бокал виски на подставке. – Это от женщины за барной стойкой.

Джон посмотрел в направлении бара. Знойная брюнетка все еще была там. Встретив его взгляд, она слегка приподняла свой бокал мартини и улыбнулась.

Немного растерянный, но польщенный, Джон отсалютовал в ответ, потом, немного поколебавшись, сделал приглашающий жест и проговорил одними губами:

– Присоединитесь?

Но незнакомка отрицательно покачала головой, снова улыбнулась и повернулась к нему спиной.

Джон был заинтригован. Сделав глоток из бокала, он некоторое время наблюдал за женщиной, потом поднялся и, лавируя между многочисленными посетителями, направился к стойке. Там он кое‑как втиснулся в узкое пространство между брюнеткой и соседним табуретом, на котором сидел какой‑то толстяк, оказавшись почти вплотную к ней.

От брюнетки исходил чарующий запах дорогого парфюма. Музыка заиграла громче – на эстраду вышли музыканты, затянувшие ирландский скрипичный дуэт.

– Благодарю вас, мэм, – сказал Джон.

Ее губы, накрашенные темно‑красной помадой, чуть заметно изогнулись. У брюнетки были большие зеленые глаза. Да, вблизи она выглядела не менее привлекательно, чем издалека.

– Вовсе не обязательно было меня благодарить, – ответила женщина.

– С моей стороны было бы невежливо…

– Я вовсе не собиралась… навязываться, – перебила она. – Возможно, я совершила ошибку, простите.

В ее голосе Джону почудился легкий акцент. Настолько легкий, что он затруднялся определить его происхождение. Немецкий? Голландский? Или, может быть, французский? Его любопытство разгоралось все сильнее, и он почувствовал, как где‑то глубоко внутри поднимает голову мужской инстинкт. Инстинкт охотника.

– Тогда почему?.. – спросил Джон напрямик. – Я что, был похож на человека, который нуждается в дружеском ободрении?

– А вы нуждаетесь?

Он раздраженно фыркнул.

– Может быть. Не знаю. Да.

Брюнетка усмехнулась, как показалось Джону – смущенно.