Добро пожаловать в Сеул!
– В Америке это зовётся алкоголизмом.
– А в Корее – крепким желудком! – хохмит Тэ Кван, под дружеский гул голосов и звон рюмок.
– Сколько тебе лет? – спрашивает Мин Джу, жуя кхимчи.
– Двадцать два. – Откусывая от чесночного ттопоки, отвечаю я.
– Ещё дитя! – отмахивается он.
– Что? Да тебе самому весной двадцать четыре стукнуло. – Возмущается Тэ Кван.
– А ты вообще младенец! – встревает Ха Ра.
– Мне уже двадцать! – гордо заявляет Тэ Кван.
– Нашёл чем гордиться. – хихикает Мин Джу.
– Давайте, тише! – обрывает разговор Ын Джи. Ему явно не по душе спор товарищей.
– А сколько лет тебе? – спрашиваю я под приглушённые споры троицы.
– Двадцать пять. – Отвечает он и делает глоток из своей стопки.
– Ты самый старший?
– Нет, – качает головой Ын Джи. – Джи Хун самый старший. Ему двадцать шесть.
– Такая большая разница…
– М‑м‑м?
– Говорю, такая большая разница между вами всеми. Разве участники группы не должны быть примерно одного возраста?
– Не обязательно.
Он хватает с блюда две булочки с бобами и протягивает одну мне.
– Лучше попробуй сейчас, а то потом может и не быть!
– Спасибо!
Я вгрызаюсь в пушистую мякоть булочки и жуя говорю: – Из рассказа Тэ Квана я поняла, что вы выступаете вместе уже четыре года.
– Верно. – Отзывается Ын Джи.
– Не жалеешь?
– Жалею. – Сухо отвечает он. – Иногда я думаю, правильно ли сделал, выбрав путь знаменитости. Ведь это, – он выдерживает паузу, – так трудно. И одиноко.
– Одиноко?! Но, у вас столько фанатов и они все вас любят и …
– Они не любят НАС, они любят те образы, которые нарисовали у себя в голове. Разве можно понять каков человек только по тому, как он ведёт себя во время концерта? Ведь это, в конце концов, всего лишь моя работа.
Лицо Ын Джи становится серьёзным.
– Я потратил пять лет на изнурительные репетиции, прежде чем смог дебютировать в составе нашей группы. Если бы не Джи Хун, не думаю, что меня взяли бы. – Он наливает в стопку соджу и осушает её в один глоток.
– Так вы с Джи Хуном…
– Учились вместе. – Не дожидаясь пока я договорю, отвечает Ын Джи. – Я поступил на год позже него. Он был первым, кто показал мне всё… с тех пор мы и дружим.
– Дружите?! Так значит ты знаешь, куда он пошёл?
– К своему учителю Сон Нам Муну. Это все знают.
– Этот учитель…кто он?
Мне было неловко выспрашивать Ын Джи о таких подробностях, но любопытство брало вверх.
– Учитель Сон преподавал пение в интернате, где воспитывался Джи Хун.
Щёки Ын Джи налились хмельным румянцем, и опьяневший парень ударился в воспоминания, выкладывая даже самые незначительные подробности:
