Доктора вызывали?, или Трудовые будни попаданки

– Чего такое? Чего еще случилось? Ты откуда взялась тут?

– Меня зовут Аннис. Я проходила мимо и услышала детский плач, решила проверить. А где же родители малыша?

Бабулька посмотрела на меня, как на дурочку.

– Так Лина в поле ушла еще утром, а отца нет, помер. Кто же с ним сутками нянчиться будет? Всем работать надо.

– У вас принято оставлять детей одних?

– А что с ним станется? – спокойно спросила бабуля. – Я раз в день зайду, проверю, кашки положу, пеленку сменю. Не могу все время приглядывать, у меня трое таких. Соседки присмотреть просят, а мне, старой, куда деваться? Детки постарше родителям помогают, а родня не у всех есть. Что могу, то и делаю, – заключила она и тяжело опустилась на колченогий табурет у печки.

Пока несчастный малыш не оглушил нас своими криками, я взялась за дело: спросила у бабули, где раздобыть теплой воды и пеленки, нагрузила Лика, даже Уголька заставила сидеть рядом с ребенком и отвлекать его. Мальчик тут же забыл о слезах и попытался поймать кота за хвост.

– Ты откуда, сердобольная?

– Я, бабуль, не местная. Держу путь в столицу, как раз через вашу деревню идем. А как у вас, в Подлесной, живется? Что за народ?

Я болтала с бабушкой, пока меняла грязную одежду, Лик в это время сбегал к ней домой и принес котелок с еще теплой водой.

– Народ у нас хороший, только деревня мельчает, – сказала она с тоской. – Молодые кто в город стремится на заработки, кто спивается, кто пашет день и ночь на лесопилке. Сама же видишь – даже за ребятней некому присмотреть, только старики и остались.

– Ну ничего, главное, чтобы жили дружно.

Малыш был не в восторге от водных процедур, но рыдать перестал. Да и Уголек исполнял поручение на совесть, давал себя погладить, тряс пушистым хвостом. Переодевая мальчугана, я успела осмотреть его и не заметила никаких нарушений в развитии. Активен, в меру упитан, кожа чистая, без высыпаний, светлые волосы вьются колечками.

– Было бы здорово, если бы кто‑то организовал детский сад. Например, общее место, где жители могут оставлять своих малолетних детей, а там бы за ними присматривали.

Бабуля хохотнула. Она, заметно повеселев, наблюдала за мной с любопытством.

– Мы всю жизнь так жили, и ничего. Помню, была совсем маленькой, так на мне висели трое братьев. Я за ними ходила, пока родители работали. И дом прибрать успевала, и обед сварганить. Не то что сейчас, – она махнула рукой. – Разбаловались. Слабенькие люди стали, это раньше – ух, кремень!

Я улыбнулась. Ох уж эта фразочка: «Мы так делали, и ничего». Вообще, в нашем мире было точно так же, помню рассказы бабушки о детстве. Они жили в деревне, где работы всегда невпроворот.

– А почему вы всех не соберете у себя в доме? Так же проще, чем бегать туда‑сюда.

– Ой, они же мне все разнесут! И крики эти целый день слушать, я бабка уже старая, мне больше лежать охота.

Малыш успокоился окончательно. Чистый и повеселевший, он вцепился мне в волосы, желая проверить, хорошо ли они крепятся к черепу.

– Вы так спокойно ко мне отнеслись, – заметила я. – А если я дурное задумала? Или вообще воровка какая?

– Помилуйте боги! Чего у нас воровать‑то? – бабушка снова прыснула. – Да и ты на разбойницу не похожа, к тому же с ребенком. Твой сынок?

– Младший брат, – ответила я. Наверное, зрение ее подводит, я никак не могу выглядеть матерью Лика, слишком молода. – Слушайте, бабуль, давайте, раз мы все равно тут, зайдем к остальным детям? Я помогу вам, пока родители не вернулись, мне не трудно.

Эта женщина – кладезь информации, я хотела узнать, как вообще обстоят дела с лекарями и травницами. Не планировала задерживаться надолго, но что‑то так жалко стало и ее, и детей. У нас в университете был очень старый дедушка‑преподаватель, который рассказывал о своей работе детским врачом в деревнях. Везде царила разруха, шла середина прошлого века, тогда народу тоже не хватало, особенно мужчин. Он чуть ли не со слезами на глазах говорил о детях, которых матери оставляли дома одних, уходя на работу. Совсем крошечных привязывали за ножку к кровати, чтобы далеко не уползали.

Он слал письма и жалобы в райисполком, требуя открытия яслей и садов, пока не добился своего. И наконец начальники сдались! Это была победа одинокого врача, потому что сами чинуши не видели проблемы. Интересно, возможно ли такое здесь?

Бабуля была рада моему энтузиазму, шустро ковыляла к следующему дому, где точно так же сидели два малыша. Я несла на руках ребенка, его звали Малок. Он сонно моргал и тер глазенки.

– Давайте я помогу вам их накормить? Можно сварить овощное пюре и кашу.

– Ой, милая, хорошо бы. А то я уже забегалась. Народ у нас благодарный, гостинцев с собой дадим, а может, кто и подвезет вас до ближайшего городка. Завтра мужики на ярмарку собираются.

Только завтра? Это придется ночь переждать. Но, с другой стороны, путешествовать в большой компании – не так опасно. А если на телеге, то и ноги сбивать не придется. По времени даже экономней выйдет.

В следующем доме мелкие разбойники полутора и двух с половиной лет устроили настоящий погром. Оставленную на полу тарелку каши они вымазали на себя, на стену и на собаку. Высыпали муку, каким‑то образом стянули яйца и пытались, наверное, приготовить омлет. Причем деревянные игрушки лежали в уголке аккуратной кучкой, даже не тронутые.

– А почему это я должен мыть попы? – искренне возмутился Лик.

Я передала засыпающего Малока бабушке, а сама принялась ловить шустрых братьев.

– Ты обещал помогать мне, помнишь? И вообще, все мы через это проходили, ты сам когда‑то пачкал пеленки.

Парнишка залился краской и буркнул:

– Ладно, только не ругайся.

– Я и не ругалась. Почему ты так говоришь? Тебя часто ругали?

Наверное, так и есть. В этом мире и в этом времени с детьми не церемонятся. Жизнь и условия совсем другие – намного жестче, безжалостней. Когда на кону стоит выживание, сюси‑пуси отходят на второй план.

– Ага, за каждую мелочь. А тетка и хворостиной пройтись любила, – подтвердил мою догадку Лик.

В несколько рук работалось быстрее. А если учитывать Уголька, то в нашем распоряжении были еще четыре лапы и хвост. Детям кот благоволил больше, чем взрослым, на мои попытки заговорить пока никто не видел делал круглые глаза, а потом демонстративно отворачивался. Характерный!

– Скажите, а лекари у вас в деревне водятся? – спросила я бабулю.

– Да есть одна старая знахарка. Поди уж старше меня. Но она почти ослепла, да и память подводит. Недавно заместо порошка от головы дала рвотный. А если что серьезное случается, то в город приходится ехать. Мужик один ногу сломал, кузнец вправить пытался, так только хуже сделал. Нога вся распухла, посинела, орущего бедолагу на телегу погрузили и в город отправили. А там… – бабуля сделала страшные глаза, – ногу и оттяпали.

– Ого, – протянула я, понимая, насколько все запущено.