Доктора вызывали?, или Трудовые будни попаданки

– Снова эта напасть появилась! То исчезнет, то снова высыпет, и так уже несколько лет. Бабка‑лекарка советовала делать компрессы с коровьими лепешками, но от них только хуже становилось, и мы бросили.

Мамочки! Бедный мальчишка! Эдак и ожог можно заработать. Зато я поняла, что местная целительница застряла в далеком прошлом и вряд ли чему‑то сможет меня научить. Осматривая живот и спину, также покрытые сыпью, я начала задавать вопросы.

Еще студенты‑первокурсники знали, что главный инструмент в работе с больным – это опрос. Anamnesis morbi (анамнез болезни), anamnesis vitae (анамнез жизни) и так далее. Я это хорошо запомнила и старалась не пренебрегать, потому что даже незначительная на первый взгляд деталь может перевернуть все.

– Как давно появилась? Не помню точно, вроде лет пять. Иногда все проходит без следа, а потом опять по новой. А что кушает? – Бертина нахмурилась. – Да он ест в три горла, как молодой бычок!

Гай смутился в ответ на замечание и обиженно запыхтел.

– Мама!

– Что, мама? Не спорь лучше.

– А насморк? Кашель? – я осмотрела горло и глаза Гая, покрасневшие и воспаленные.

– Он вроде не простужался, но кашляет и чихает часто. По ночам иногда спать не может, особенно по весне плохо становится. Мы в городе были, лекарь выписывал микстуры от кашля, но от них тоже только хуже, – она сокрушенно качнула головой. – Столько денег потратили, и все без толку.

– Ага, глаза и нос тоже чешутся. Апчхи!

Все ясно, мальчик – аллергик, но что же главная причина? Аллергеном может быть все что угодно, к тому же во многих продуктах они родственны. А если Гаю становится хуже именно весной, это значит, что у него также есть реакция на пыльцу растений. У моих пациентов главной «злодейкой» по весне была береза, хотя непосвященным это сложно представить.

И тут мальчишка, сам того не ведая, подтолкнул меня к разгадке.

– Мам, я голодный. Пирожок хочу с медом. Можно? – Гай устремил на мать жалобный взгляд и утер бегущую из носа струйку.

А вот это уже интересно!

– И часто Гай ест мед? – поинтересовалась, сощурив глаза и почесав переносицу.

– Да у меня деверь – пасечник, мы у него мед берем. Самый лучший мед на белом свете, скажу я вам! – убежденно затарахтела Бертина. – Сын уплетает за обе щеки! А как сопли потекут, так я ему чаи горячие, да молочко с медком. Побольше, чтобы здоровее был.

Я чуть не сползла на пол без чувств, но все‑таки взяла себя в руки. В нашем мире, наверное, каждый знает, что мед – это мощный аллерген, несмотря на его полезность. И дело даже не в нем самом, а в пыльце, следы которой там остаются.

– Как это мед виноват? Да что вы такое говорите?! – всплеснула руками Бертина и переглянулась с сыном, когда я обвинила его любимое лакомство едва ли не во всех смертных грехах.

Я кивнула и пустилась объяснять, что, кроме меда, не стоит сейчас есть Гаю, при этом стараясь адаптировать рекомендации под местные реалии.

Увы, от весеннего поллиноза можно спастись только в Антарктиде. Или на Луне. Пыльца цветущих деревьев, трав и цветов проникает повсюду, даже самые современные методы не дают стопроцентной гарантии. Здесь не могло быть даже антигистаминных препаратов, а чем их заменить, я не знала. Но можно облегчить состояние моего маленького пациента путем соблюдения диеты.

Самой сложной задачей было объяснить, чтобы мать и сын поняли и прониклись, при этом не углубляясь в медицинские подробности и не вызывая лишних подозрений. Я ведь не похожа на умудренного опытом целителя. Я – молодая девушка, не обучавшаяся в местных академиях, не умеющая даже читать и писать, но Бертина все равно глядела на меня с надеждой. Должно быть, совсем отчаялась.

– Ой, он так жареное любит, – качала она головой.

– Это что, мне теперь почти ничего нельзя? И малину тоже? И даже жареную курочку? – испугался Гай, но мать погрозила ему пальцем.

– Зато похудеешь!

Хоть эта семья была более‑менее зажиточной, рацион деревенского жителя весьма ограничен. Это же не аристократы какие‑то. Но, если здесь встречается банальная аллергия, значит, болезни этого и моего мира похожи. И лечение, по идее, должно помочь.

– Пойдемте, милая, провожу вас к дому бабушки Фанни, – сказала хозяйка, когда мы закончили. – И вот, пожалуйста, возьмите от нас за труды.

В карман упали две медных монетки. Первый заработок в новом мире! Я сначала смутилась, но Бертина уверенно произнесла:

– Берите, берите. У нас положено благодарить, это называется обмен добром. Уж лучше я вам заплачу, чем еще хоть что‑то дам этим городским негодникам! Мы попытаемся сделать так, как вы сказали. Попытка не пытка, хуже уже не будет, – добавила с печалью в голосе. – Нравитесь вы мне, Аннис. И рассуждаете складно, а значит, в ваших словах есть толк. Не знаю, откуда вы все это взяли, но… мы попробуем. Обязательно. Тем более я начала припоминать, что когда мед заканчивался, Гаю вроде становилось легче. А как деверь снова его приносил – так все возвращалось. А я и подумать не могла!

Это был волнительный опыт, я словно вернулась в первые месяцы самостоятельной практики. Голова забита знаниями так, что трещит по швам, все путается, мысли мечутся, как бешеные пчелы. А реальные случаи мало похожи на описанные в учебниках.

Отблагодарили меня не только деньгами, но и дали с собой горшочек злосчастного меда, который Гай проводил печальным и голодным взором. У дома бабули я снова решила напомнить матери о важности соблюдения диеты. Знала, как людям сложно отказаться или хотя бы ограничить то, что они любят. Коснувшись локтя Бертины, я заговорила медленно, четко, смотря женщине прямо в глаза:

– Вы уж следите за ним, пожалуйста. От этого зависит его здоровье и даже жизнь. Сначала у него крапивница, кашель и насморк, а потом и вовсе может начать задыхаться.

Я не хотела запугать, просто предупредила. Бертина слушала с благоговением и ужасом на лице.

– Это очень важно, слышите? Ай! – я вскрикнула и потрясла кистью.

Дурацкая печать снова оживилась! Ну и пакость мне следователь поставил, а я еще и серебряную монету за нее заплатила. Да чтоб ему икалось!

– Да‑да… ой, а что с вами такое? – женщина удивленно уставилась на меня.

– Комар, наверное, укусил, – я вымученно улыбнулась и сунула руку в карман.

Надеюсь, Бертина не заметила печать? Все‑таки не хочется ею светить направо и налево.

Попрощавшись, я тихо прокралась в дом. Старушка Фанни была так добра, что взяла нас с Ликом к себе ночевать. Сама она улеглась на печке, а нам постелила в закутке, отделенном от кухни занавеской.