Эксельсиор. Детективный роман
– Телефон нашли неподалеку от особняка Корсаковых, в кустах, и на нем только твои отпечатки, Макс, хоть и сильно смазанные. К тому же, была произведена детализация вызовов с этого устройства, согласно которой ты получил пару звонков со скрытого номера как раз в разгар пожара и сделал попытку дозвона по этому же номеру после того, как отъехал с территории особняка. В тех же кустах был обнаружен кухонный нож с черной пластиковой ручкой, длиной пятнадцать сантиметров, на лезвии и рукоятке ножа – кровь и частицы кожи Корсакова Георгия Сергеевича. Означенный нож был завернут в кусок материи, похожей на кухонное полотенце. На ноже твои отпечатки пальцев. Твой паспорт валялся там же, в кустах. А еще там была пара синих медицинских перчаток, испачканных кровью Корсакова. Исходя из этого следует, что ты отъехал от особняка и выбросил улики в чепыжник. Ну как, ничего не припоминаешь?
– Блииин… Леха, вытащи меня из этого дерьма! Я никого не убивал!
– Ты куришь?
– Бывает, но редко. В последнее время стал чаще курить, потому что Алинка постоянно мне кровь сворачивала. А что?
– Сигареты есть с собой? А то у меня закончились, – смутился Леха.
– В кармане толстовки оставалась пачка, там была половинка, мне кажется, я ее в посадках скурил.
В палату заглянула Булочка, сдвинув к переносице темные бровки, постучала себя пальцем по запястью и уперлась строгим взглядом в то место, где у Погребняка подразумевался «третий глаз».
– Ваше время истекло. Я же сказала – десять минут! А вы уже все двадцать пять тут сидите. Больному пора делать перевязку, так что – на выход!
– Одну минуту! – Алексей протянул Максу заполненный листок протокола и ручку. – Подпиши‑ка здесь и здесь, ага… Пиши: «С моих слов записано верно, мною прочитано». Все. Готово.
«Правша» – машинально отметил Погребняк, поднялся и направился «на выход». В дверях он обернулся и посмотрел на Макса: тот сидел, свесив босые ноги с кровати и медленно раскачивался взад‑вперед, глядя в одну точку.
– Макс!
Седых повернул перемотанную голову и посмотрел на Леху безжизненным взглядом.
– Какие туфли были на Алине в ту ночь?
– Красные лодочки на шпильке.
– Размер у нее какой?
– Тридцать шесть с половиной.
– А у тебя?
– У меня сорок третий, а что?
– Да так, для информации. – Погребняк на секунду замер. – Я тебя вытащу, дружище. Обещаю.
Глава 8
Погруженный в пучину тягостных раздумий, Леха плотно прикрыл дверь палаты и сделал пару широких шагов, как вдруг со всего размаху влетел во что‑то большое, мягкое и упругое.
– Ай!!! Вы что себе позволяете??
Погребняк исполнил короткий дрифт и увидел прямо перед собой Булочку, пышащую праведным гневом. Из‑под шапочки выбились темные завитки, и Леха ощутил запах шоколадной конфеты, которую девушка пыталась быстро‑быстро загнать за пухленькую щеку.
– Вот, тут нашему пострадавшему передали, женщина какая‑то, сказала, что это она его спасла… Она, кстати, там, в холле, Вас дожидается! – Булочка жутко смутилась и покрепче сжала в руках большущий пакет с «Ананасными» конфетами и йогуртами. – Прям уж, всего одну конфетку‑то и съела! – щеки ее вспыхнули ярким румянцем.
«Ах ты, сладкоежка!» – Леха радостно улыбнулся, в его телячьих глазах вспыхнули озорные огоньки, а в груди – где‑то там, слева, – стало очень горячо.
– Как Вас зовут?
– Глаша… То есть, Глафира Андреевна. – Булочка приосанилась, оглаживая халатик на аппетитных боках и, вздернув круглый подбородок, покраснела еще больше.
«Куплю я тебе, Глаша, целый новогодний подарок, нет – сразу пять новогодних подарков! Каждый день буду „Ананасными“ кормить, чтобы у тебя попа не похудела».
– Очень приятно, а я – Алексей. Палыч. Не прощаюсь, Глафира Андреевна!
Булочка сглотнула остатки конфеты, проводила высокого симпатичного «сотрудника при исполнении» испепеляющим взглядом и скрылась за дверью Максовой палаты.
– Товарищ следователь, загляните в мой кабинет, будьте добры! – из кабинета напротив высунулась голова, увенчанная веселенькой банданой с утятами, и тут же всунулась обратно.
Погребняк развернулся на сто восемьдесят градусов и уперся взглядом в табличку: «Заведующий травматологическим отделением, доктор медицинских наук, профессор Пустыльник Исаак Яковлевич». Для приличия Леха тихо постучал – тишина. Леха еще раз постучал, но уже не так тихо. Странно, однако! Погребняк приоткрыл дверь – перед ним за огромным письменным столом, заваленным кипой медицинских карт, кардиограмм и рентгеновских снимков, восседал внушительного роста мужик с носом Сирано де Бержерака.
– Еще пара скромных стуков – и я начал бы реагировать, но, уверяю Вас – Вам бы это не понравилось. Я же приглашал – зачем стучать? Присаживайтесь. Как ваше имя‑отчество? Меня зовут Исаак Яковлевич.
– Алексей Павлович, – от неожиданности у Погребняка сел голос.
– Итак, Алексей Палыч, я веду палату, в которой лежит Ваш подопечный, Макс Седых, привезенный вчера утром с трассы. Вот что мы имеем на сегодняшний день. – Эскулап взял в свои огромные лапы толстую историю болезни, полистал странички и выдал: – У парня закрытый перелом шестого ребра со смещением, закрытая черепно‑мозговая травма, сотрясение головного мозга, рвано‑ушибленная рана теменно‑затылочной области, множественные ушибы и ссадины мягких тканей туловища и конечностей, переохлаждение легкой степени. Но самое интересное вот в чем: согласно результатам анализов на наркотические и сильнодействующие вещества, которые я получил сегодня утром, у пациента в биологических жидкостях обнаружен алкоголь и препарат бензонатдиазефринового ряда, а именно блуразепам. Это препарат второго поколения снотворных, обладает наибольшей длительностью снотворного действия среди других препаратов этой группы, эффект может держаться до двадцати четырех часов. Это так, для справки. Седых любитель закинуться колесами и запить их водочкой?
– Нет! Точно нет. Он учится, работает, почти семейный человек… был. Макс не отрицал, что выпил в клубе бокал пива.
– Какой объем бокала?
– Что?.. Ааа, пол‑литра, с его слов.
