Эпоха золотой розы

Селехэт взмахнула руками, прокладывая ещё один Путь за его спиной. Летос резко развернулся, ожидая нападения, но увидел лишь голубое небо. Он замер в оторопи. Это небо он видел урывками на дне Джосхару сквозь смог. Но к этому небу он никогда не мог подняться. А теперь перед ним была раскрыта дверь в тот мир, в котором он не был никогда.

– Беги, – голос Селехэт дрогнул, надломился. – Беги от меня как можно дальше. Отныне я – смерть. Я – погибель всего, что ты знаешь и чего не ведал никогда. А мир твой я заберу себе. Он станет вместилищем умерших душ. Он станет забвением и пыткой для несчётных легионов, которые падут в грядущей войне.

В её голосе сплелись гнев и страх, ненависть и отчаянье. Прекрасное лицо её было искажено то ли от чёрной ярости, то ли от боли. Но Летос оставался на месте. Гром в небесах лишь усиливался. И ветер поднялся, обретая с каждым мигом силы урагана. Селехэт уже не могла поднять глаза на Летоса, борясь со стихией. Она едва держалась на ногах, прижимая крылья к спине. А волосы её нещадно трепетали позади, словно чёрный стяг.

– Я не отдам… Я не позволю… – пробормотал Тень.

И в этот момент первые демоны взобрались на холм, где они стояли. Земля под ними задрожала и покрылась трещинами. Из этих трещин вырывались клубы первозданного Хаоса. Летос сжал кулаки, и трещины раскрылись, обваливая в небытие целые пласты почвы вместе с сотнями демонов. Но они всё прибывали и прибывали. И не было им числа. Они добирались до Летоса, и он скидывал их в пропасть собственными руками.

– Даже ты не победишь их всех, – вскричала Селехэт.

– Я и не собираюсь, – ответил Летос.

И в этот момент между ними прошла трещина. С огромной скоростью она ползла в обе стороны, пока не коснулась горизонта. А между райнерой и её сыном закипела бездна Хаоса. Но, несмотря на это, чернокрылая продолжала удерживать Путь подле Летоса – это всё, что теперь она могла сделать для него.

Летос не замечал, но его тело уже покрывали многочисленные порезы и рубцы от когтей и клыков демонов. Когда он понял, что вместе с кровью теряет и собственные силы, то было уже поздно. Но он не собирался отступать даже сейчас.

Летос готов был разрушить весь свой мир, дабы он не достался его матери и демонам, которые пришли за ней следом. Огромные провалы разрезали Замбуллу повсюду. Оставался лишь один нетронутый разрушением остров – это серокаменный дворец, возвышающийся до самого неба. А вокруг него были лишь узкие пути над провалами и небольшие клочки тверди, парящие в чёрном пустом пространстве.

Силы Летоса были на исходе. Он уже взметнул вверх руки, дабы обрушить в пустоту и сам замок, и остатки тверди вокруг него. Гром стал оглушительным. Казалось, что весь Эренхар обрушится сверху в зияющую пропасть. Но один удар не дал ему свершить задуманное. Это был Руваил – сильнейший из всех демонов. Огромный – он был на голову выше любого из своих воинов. Тонкие губы его почти не прикрывали ряды маленьких заострённых зубов. Жёлтые глаза могли выражать лишь ненависть. А под его ярко‑красной кожей вздымались бугры немыслимых в своей мощи мышц. Тупыми тёмными когтями он вцепился в грудь Летоса, отрывая его от земли.

Издалека, будто за полмира, донёсся пронзительный крик Селехэт. Но Руваил лишь шире осклабил свою пасть в ужасающей ухмылке. Он смотрел прямо в глаза Летосу и понимал, что мать теперь не спасёт его. Сын мироздателя сам отделил её от себя пропастью. И теперь он – Летос – в полной власти Руваила. Теперь его не спасёт даже Адрион, который в ином мире вечно заступался за брата.

Демоны замерли позади них. Они возбуждённо рычали, шипели, кричали. Они все хотели расправы над сыном мироздателя. Они все призывали Руваила закончить то, что он задумал.

Но в этот самый момент сталь со свистом разрезала воздух и лапу Руваила. Летос повалился на землю. А подле него упала когтистая ладонь демона. Пальцы на ней ещё сжимались и разжимались, пытаясь схватить пустоту. Руваил рухнул на колени и заорал так, что легионы демонов отшатнулись от него. Здоровой рукой он сжимал обрубок. Чёрная кровь лилась на землю Замбуллы. А над ним стоял высокий мужчина с непроницаемым лицом, похожим на мраморную маску. Он держал рукоять своего меча. Но остриё опустил в землю перед самим Руваилом. Тёмные безразличные глаза его совершенно не замечали неисчислимые полчища вокруг. И ни один из демонов не отваживался даже приблизиться к нему. Даже сам Руваил, продолжая корчиться на земле, не решался напасть.

Тот, чьё имя было Релгал, отгородил собою Летоса от легионов. Тени оставался лишь один ход – на Путь, который всё ещё держала Селехэт. С трудом он поднялся на ноги и неверным шагом переступил порог нового для себя мира. Тень отступился. Но сумел выжить.

 

 

***

 

Как и сказала Селехэт, мир уже изменился. Годами в Джосхару стекался сброд, терзаемый своими страстями и грехами. Но теперь из чёрного города Адрион выступил с ужасающей и могучей армией демонов. Мир алтеидов не был готов к тому, что в Эренхаре родится Война. И самим алтеидам теперь суждено было научиться в ней умирать. Не были они больше бессмертны. Жизнь каждого оканчивалась смертью. Даже тех, кому везло не попасть в когти демонов, настигало проклятье Велиара: они всё равно умирали – медленно и неумолимо, дряхлея и слабея. Умирали от болезней и старости. Тысячи и тысячи душ хлынули в мрачную Замбуллу для вечных скитаний и мук. И поток их больше не прекращался никогда.

Форха пала. Пала быстро и неумолимо. Атрен до последнего не верил в силу своих врагов. А алтеиды не были готовы противостоять свирепой армии. Осады города не было. Была бойня. Несчётное количество мужчин и женщин погибли в тот день. Тела их растерзали когти и клыки. А души отправились в глубины Замбуллы. Маэлира лишь в последний момент смогла уберечь своего сына, вознеся его в Немерен. Адрион взошёл на престол Форхи, дабы оттуда грозить небесным землям. Белокаменные стены почернели от грязи и копоти. Рухнули мосты величественного города, и пересохли его каналы. А Первый Народ рассеялся по пределам Асхайина, пытаясь уберечься от всепожирающей войны.

Райнеры Харвейза и Хеймвиры больше никогда не возвращались в Изначальные Земли. Они не вступили в войну Атрена и Адриона. Они развязали собственные войны за власть над своими землями. Ринхия пошла войной против Менхара, а Келдар обрушился на Тиврию. Война шла на каждой из земель Эренхара. И не было такого народа, который избежал бы горькой участи. Младшие племена и их боги гибли сотнями, попав в жернова битв старших рас, уходя в забвение навсегда – никто не вспомнит их облика и их имён. Многие искали спасение, вступая в войну на одной из враждующих сторон. Но райнеры не искали себе союзников. Они сражались с остервенением и яростью. Сама Аскета не раз выходила на бой против Виккараны, а Галидор сходился в битве с Ирамом. Рушились горы и пересыхали моря, плодородные поля превращались в пустыни.

Огненной реке больше некому было вручать свои дары. Ведь Энакро была окружена демонами. И достойные не могли забраться на вершину горы. А быть может, достойных и не осталось в этом мире. Лишь пять лет спустя после падения Форхи из‑за моря вернулись изгнанные драконьи всадники, ведомые великим Логрейном на исполине по имени Иеромар. Не простили они Атрена за своё изгнание. Но Велиар и сын его Адрион были гораздо большей угрозой для всего мира. И сам сын Маэлиры хоть и не желал возвращения драконов, пред лицом общего врага смирил свою неприязнь и позволил им подняться в Немерен. Понимал Атрен, что только драконы смогут противостоять армии демонов. А крылатым душам необходимо было отвоевать огненную реку, дабы продолжился их род.