Фонарики в небе

Я погладил руль и привстал, собираясь пересесть обратно. Но чуть задержал на нём руку. Его твёрдая бугристая рукоятка была ещё тёплой, наверное, от Юриных ладоней. Я взялся за руль другой рукой, закрыл глаза, представив, что нажимаю и плавно отпускаю сцепление, одна рука на рычаг, газ, и я медленно набираю ход. Нет, надо чуть крутануть его влево, чтобы выехать на дорогу, затем фиксирую руки, снова сцепление, переключаю на вторую передачу… И – помчатся мимо меня зелёные ёлочки и синие цветы.

Зачем я это представил?

Потому что следующая мысль, которая пришла мне в голову, заставила меня повернуть ключ и покрепче взяться за руль, чтобы, выехав на дорогу, удержать машину между двумя белыми полосками: пунктирной и сплошной.

 

Ого! Я ехал по трассе и сам удивлялся, даже ужасался тому, что я сделал. Когда я переключил скорость на вторую передачу, мне стало казаться, что наша машина просто летит. Стало страшно – аж дух захватило, и я вцепился в руль. И сам не заметил, как привык к скорости, мелькнула мысль, что мы еле тащимся. Но переключать на следующую передачу я не рискнул.

Пусть хоть так. Зато мы чуть ближе будем к деревне, где Наташа. А то Юра так торопится к ней, видно же, хоть и молчит. Он, когда переживает, становится очень бледным, чуть сжимает губы и меньше разговаривает. И глаза у него большие очень, просто огромные… А когда думает, чуть закусывает нижнюю губу. А если смеётся – глаза у него светятся, и в уголках их появляются лучики.

На нём лица не было, когда я его разбудил – такой он был уставший. Я обещал разбудить его через час, а сейчас мне его стало жаль. Может, я хоть немного проеду – до первого поворота, ведь дороги я дальше не знаю. Машин пока мало, хотя и побольше, чем ночью.

Нас обгоняли, и не один раз. У встречных машин горели фары. Я их очень боялся, встречных, и сдерживал себя, чтобы не зажмуриваться. Потом успокоился. С чего бы им врезаться в нашу машину? Пусть себе едут, я на встречную полосу не выезжаю, у людей свои заботы, у меня – свои. В случае чего – тормоз есть.

Кругом был лес. Сама дорога была не ровная, как раньше, а с мягкими спусками и подъёмами. Солнышко рассыпало свои лучики сквозь ёлочные верхушки. Я и не заметил, как оно взошло.

Время исчезло. Оторвать взгляд от дороги я не мог. Хотя немного устал от серого асфальта. Моргал и снова смотрел вперед.

Жигулёнок пел свою любимую песню, мотор гудел ровно и спокойно. И мне было спокойно и даже весело, что я сам еду и даже помогаю Юре. Правда, я совсем не подумал, чтó он мне скажет, когда проснётся… А когда подумал, то заволновался. Не хватало ещё, чтобы он расстроился! Ну, может, он не расстроится, а наоборот, обрадуется? Главное – никуда не вляпаться. Я ещё чуток проеду, а потом остановлюсь и разбужу его. Он, наверное, удивится, где мы. И тогда я признаюсь, что немножечко поехал, не удержался…

На знаки я смотреть не успевал. А зря. Иначе б затормозил!

Впереди показалась полянка с небольшой синей будкой. До меня не сразу дошло, что это за будка, а только когда стоявший перед ней мужчина в жёлтом жилете и фуражке махнул мне полосатым жезлом.

– Ёлки‑палки! – вырвалось у меня; несмотря на это, я плавно нажал на тормоз, сворачивая к обочине, и остановился – в аккурат возле двухэтажного домика с надписью «ДПС».

 

 

5

 

Даже во сне он ехал. Ехал – и не мог найти Наташину деревню. Мишка устал и, не отрываясь, смотрел в окно, читая вслух надписи. А он искал её на карте и не находил, вылезал, спрашивал у местных жителей дорогу и – снова садился за руль. Ему казалось, что деревню они не найдут никогда. И, чем больше Юра это понимал, тем больше волновался за Наташку и тем сильнее давил на газ. И машина разогналась до такой скорости, что он уже не мог читать надписи на указателях, стал сбавлять ход и вдруг увидел название, кажется, то самое. Впереди показались деревянные домики, небольшой белый магазинчик, лошадь с телегой, и Юрка нажал на тормоз, чтоб спросить у мужика возле телеги, как подъехать к Наташиному дому. Нажал, пожалуй, слишком сильно, потому что Мишка, сидевший на заднем сиденье, закричал:

– Ёлки‑палки!

Машина остановилась. Наконец‑то! И стало очень тихо.

Что‑то здесь было не так – он почувствовал, едва уловил сквозь быстро таявший сон.

Открыл глаза и моментально сел, увидев впереди испуганного Мишку.

Пожалуй, сильно испуганного, таким он его никогда не видел. И самое главное – Юра поморгал – мальчонка сидел на водительском кресле. Точно. Не сон. Машина стояла напротив поста ДПС. Переднюю дверь открывал гаишник.

 

Юра вышел, не дожидаясь, пока он заглянет в машину и начнёт спрашивать.

– Пройдёмте, – мужчина махнул в сторону поста.

Через стекло увидел Мишкины глаза – большие и очень тревожные, попросил мужчину:

– Можно, я ребёнка возьму?

Тот кивнул.

– Выходи! – велел он Мишке.

– Юра, я… Я не хотел… Так получилось, понимаешь… Случайно почти, – сбивчиво заговорил Миша.

В кармане завибрировал мобильник. Гаишник открыл дверь, пропуская их вперёд.

Сколько лет Юра водил машину, ни разу ему не приходилось бывать в столь нелюбимом водителями месте. Очень редко штрафы приходили к нему на почту, и лишь однажды его оштрафовали на улице, в Москве, когда он свернул с Садового кольца там, где съезд был запрещён. Тогда его моментально тормознули: был день города и на дорогах всюду стояли «стражники», – он отдал последние деньги, чтобы расплатиться. Это было на пятом курсе: он только‑только начинал водить машину и Москву автомобильную не знал совсем. Он ехал от Дениса и увидел, как возле станции электричек ловила такси женщина, молодая мама, с двумя малышами, увидел и – не смог проехать мимо. «Куда вам?» – «В Москву, в центр, я плохо знаю, как туда ехать. А электричка будет только через полчаса!» Она, кажется, очень торопилась, потому что в глазах стояла отчаянная просьба. «Садитесь» – предложил он. Они сели и, как ни странно, не шумели: самый маленький уснул, девочка постарше смотрела в окошко. А женщина смотрела в телефоне карты и пыталась подсказывать ему улицы. В этом не было надобности: они весь центр исходили с Денисом пешком, а вот как проехать к какой‑нибудь из них на машине, оставалось загадкой. Добрались до Садового; как съехать с него – он не знал. Когда они во второй раз проехали мимо башни на Павелецкой, женщина сказала: «Нужно здесь поворачивать, по картам…» – и он повернул, потому что ему надоела эта карусель и вдобавок бензин был на исходе… Она тогда предлагала деньги и долго извинялась…

Было в этой ситуации два плюса: во‑первых, гаишник объяснил ему, как проехать, а во‑вторых – Юрка понял, что в Москву можно ехать лишь в том случае, если ты досконально изучил карты. Очень ценный опыт для новичка.