Фонарики в небе
– Знаешь, Мишка, когда я впервые с ним пообщался – тоже подумал, что он какой‑то волшебник. Или по крайней мере необыкновенный человек. А потом перестал удивляться, как‑то привык к его отзывчивости. Видишь, он не один такой… Всё это, конечно, радует…
– Юр, мне Славка рассказывал, когда я у него гостил. Ты папе Антона тогда помог, проводил его домой…
– Да, и там встретился со Славкой и познакомился с Валерием Алексеевичем. Я помню, очень расстроился, когда узнал, что он полицейский. Но в тот день у нас не было никаких разговоров о том, что произошло. Видимо, обстановка напряжённая и он как‑то старался её разрядить: шутил, спрашивал меня, где я учусь, чем занимаюсь. А у меня настроение такое было, отвратительное: дождь, слякоть, холодно и я опоздал на последнюю электричку! А чтобы успеть утром на занятия, нужно было вставать в пять утра.
– Бррр!
– Да. Моё состояние можно было только так и описать. Но мы посидели за чаем – и уходил я уже с другим настроением…
– Почему?
– Во‑первых, я был счастлив, что нашёл Славку. Мы с Денисом тогда долго его искали, ведь в поезде мы видели его ни дать ни взять – бродягой. Голодным к тому же. После того как мы потеряли его на вокзале, я пообещал себе – никогда не проходить мимо ребятишек… Таких вот – расстроенных, голодных. В общем, тех, кому нужна помощь. Пообещал, а что толку?
– Юр… Ты поэтому тогда в автобусе… меня…
Он посмотрел мне в глаза.
– Миш, я забыл тогда про это обещание. Просто хотел тебя освободить от той тетеньки, которая так громко кричала… Хотя не знаю… Мы иногда что‑то для себя решаем и потом действуем не задумываясь…
– И не из‑за телефона? А говорил – в полицию отведёшь…
– Я был злой и голодный. Устал. Вот и ругался. Хотелось домой поскорее…
– А я боялся.
– Я тоже боялся, что ты сбежишь и где‑нибудь пропадёшь.
Мы помолчали. Потом я спросил:
– А во‑вторых?
– Чего?
– С дядей Валерой?
–А! Во‑вторых, мы просто хорошо посидели. У них такая славная компания, ребятишки хорошие. А потом он позвонил на неделе, сказал, что хочет пообщаться по поводу того случая… Ты знаешь, в общем. Мы договорились на воскресенье, но я не смог… А потом, когда он ко мне приехал, говорит, не буду тебя мучить… Помню, я тогда удивился вслух. Говорю, Валерий Алексеевич, а меня не будут по судам таскать? Он усмехнулся: тебя‑то за что? Вообще я ему очень благодарен.
– За что?
– Взял меня за шкирку и привёл в спортзал. Если б не он, думаю, не видать мне моря как своих ушей… Так, нам здесь, кажется, нужно повернуть.
Лес сменился большим полем, на котором паслись коровы и лошади. А потом… Потом я увидел справа впереди что‑то синее, гладкое, большое, совсем непохожее на землю…
– Юра, это что, море?!
– Нет, Мишка. Это река Вятка.
– Такая огромная?
Вскоре мы оказались на большом мосту и река обрела границы в виде двух берегов. Но всё равно она была очень широкой.
В нескольких метрах от нас возвышались металлические треугольники железнодорожного моста. По ним громыхали круглые жёлтые цистерны. А за мостом тянулась серебристо‑синяя гладь. Ближе к горизонту в ней размытыми мазками отражались облака, сверху они были ослепительно белые. По реке плыли теплоходы, и карандашными стержнями покачивались буйки.
Потом показались домики, железнодорожный переезд. Мы встали перед закрытым шлагбаумом. Юра выключил мотор и снова взял телефон.
В тишине были слышны какой‑то звоночек на семафоре и длинные гудки в трубке. В зеркало я видел Юрино напряжённое лицо. Потом загромыхал перед нами товарный поезд. Когда последний кругленький вагон отзвенел рельсами и медленно стал таять в утренней дымке, поднялся шлагбаум.
– Юр, мы скоро приедем?
– Скоро. Часик‑полтора. Ты остановиться не хочешь?
– Хочу. А то у меня там ночной чай…
Деревянные домики сменились каменными пятиэтажками. Оживлённые улицы, магазины. Куча светофоров – не разгонишься.
– Юр, это что за город?
– Советск.
Небольшой город, вроде нашего. Зелёный, уютный. Солнечный. Много людей на велосипедах. Машины разные, есть «жигули» и «лады».
Когда мы его проехали – снова начался лес. И не только деревья, как у нас – берёзки и клёны, а ёлки и сосны. Мы остановились на опушке, и я с удовольствием вдыхал прохладный воздух. На коричневых стволах блестели прозрачные жёлтые капельки – смола. Трава в ложбинке перед опушкой была мокрой от росы. А в лесу покров был хвойный, между засохшими иголками росли маленькие голубые цветочки и травинки с тремя фиолетовыми листиками, валялись шишки. По иголкам ползали огромные муравьи. Я присел, чтоб получше разглядеть их: надо же, утро, а они бегут куда‑то, спешат… Звенели птицы.
Я встал, потянулся и сказал Юре, который ждал возле машины и поглядывал на меня:
– Как здесь здорово!
Он аж засветился: тёмные брови разгладились и уголки губ тронула улыбка.
– Да… Я теперь понимаю, почему Наташа сюда сбежала.
– Юр, ты ей не дозвонился?
Он покачал головой.
– Поедем?
– Да. Мишка, там бутерброды остались?
– Остались, ещё два.
– Доешь, а?
– А ты не будешь?
