Глупая бессмертная птичка

– Ну, Дмитрий Сергеевич, вам что, жалко еды для животинки? – Николай картинно закатил глаза, приложив руку ко лбу. – Малыш Акума просто проголодался и немножко надкусил то, что нашёл поблизости! И пострадала‑то только одна картофелина, до остальных дело не дошло…

– Ничего себе малыш! Твоя крыса чуть ли не с кошку размером! Жрёт всё, что видит, и открывает любую клетку!

– Он просто умненький, не завидуйте!

– Ещё скажи, что он у тебя генномодифицированный!

– Ну, теперь да, он же съел генномодифицированную картошку! Вы у Федьки спросите, он специалист!

– Ой, не поминай Коновалова к ночи… – Дмитрий Сергеевич замахал руками в притворном ужасе.

Агата переводила взгляд с одного учёного на другого и старательно держала на лице улыбку. Она понимала почти все слова, но общая нить разговора ускользнула от неё почти сразу, и Агата безуспешно пыталась понять, как связаны картошка, крыса и деятельность кафедры нейрохирургии. Она хотела спросить, но стеснялась вмешиваться в разговор.

– Есть у нас такой аспирант, – Николай повернулся к Агате, будто прочитал её мысли, и принялся рассказывать, горячо жестикулируя. – Федька Коновалов, хороший парень, с высшим образованием и амбициозной целью, ищет способ лечить рак мозга на поздних стадиях, при метастазах. Ничего, как говорится, не предвещало, пока однажды вечером он не ворвался в лабораторию к Дмитрию Сергеевичу с воплями, что из‑за генных модификаций овощей люди тоже становятся ГМО и это надо срочно прекратить! Он схватил бутылку соляной кислоты и попытался залить образцы, которые Дмитрий Сергеевич вёз на самолёте аж из Хабаровска, чтобы нам показать.

– Ага, и нас вместе с ними! – заведующий кафедрой фыркнул. – Николай смог его утихомирить, хотя сам пострадал, руки по локоть в ожогах были!

– Да что мне сделается, всё как на собаке заживает, – Николай отмахнулся. – И кислота уже не особо концентрированная была, мы её на опыты таскали и воды подливали, чтоб Дмитрий Сергеевич не заметил. А Коновалову я потом в глаз прописал, на том и порешили, теперь лучшие друзья! Познакомить вас с этим чудом природы, фройляйн?

Агата заулыбалась, закивала. Она ещё чувствовала себя неуверенно на новом месте, хотя складывалось всё как нельзя лучше: она сняла хорошую квартиру‑студию всего в четырёх станциях метро от НИИ, заведующий кафедрой нейрохирургии, воодушевлённый приездом иностранной аспирантки, лично вышел её встретить, а теперь ещё и один из коллег оказался таким дружелюбным юношей! Повинуясь внезапному порыву, Агата протянула Николаю руку, которую тот очень осторожно пожал. Он отдёрнул кисть буквально через секунду, но тонкие пальцы странным образом онемели, будто по меньшей мере попали под пресс. Впрочем, Агата благополучно списала эту странность на то, что, постояв возле тепловой пушки, она наконец‑то отогрелась.

– Кхем, вижу, вы уже поладили? – Дмитрий Сергеевич, про которого все благополучно забыли, кашлянул, привлекая к себе внимание. – Это хорошо. Тогда, Масочников, поручаю нашу новенькую тебе. Раз у тебя есть время шататься без дела возле моего кабинета, проведёшь ей экскурсию, всё покажешь и расскажешь.

– Да без проблем, – Николай хмыкнул и дёрнул плечом. – Мне реально заняться нечем, у Гали операции сегодня все плановые и скучные, а Давида Темуровича я за последние два дня так задолбал, что он пообещал надеть мне на голову утку, если я в его операционной появлюсь.

– Вот даже не могу определиться: я больше удивлён или напуган тем фактом, что ты вывел из себя моего спокойнейшего заместителя? – заведующий кафедрой выразительно поднял бровь, постукивая по сгибу локтя трубочкой из документов. – Масочников, ты страшный человек.

– Я не страшный, я дотошный, – с характерной интонацией домовёнка из советского мультфильма протянул Николай, но потом всё же пояснил: – Случай небанальный, я дополнительно в материалах покопался, поэтому уверен в своих выводах на тысячу процентов. Но мне пока никто не позволит такую сложную операцию самому выполнить, вот я и пытался донести Давиду Темуровичу свою великую мыслю. Чуть позже зайду к нему на свой страх и риск, но уж больно охота о результатах операции узнать. Да и фройляйн Агата там осмотрится. Ей же можно посещать стационар?

– Да, но пока только в твоём сопровождении, я выпишу временный пропуск, на изготовление постоянного потребуется три или четыре дня, – заведующий кафедрой занял любимое компьютерное кресло с удобной спинкой и принялся заполнять документы.

– Отлично, тогда сегодня мы идём на экскурсию!

Николай едва не прыгал от восторга, пока Дмитрий Сергеевич подписывал нужные бумаги и ставил печати. Он за несколько минут успел посмотреть в окно, поправить все неплотно прикрытые дверцы шкафа, занимавшего всю стену, и сунуть любопытный нос в документы на столе.

– Масочников, успокойся уже, – пожурил его заведующий кафедрой, протягивая несколько листов. – Не позорься перед иностранной аспиранткой, тебе двадцать шесть уже, а ведёшь себя как подросток! Чтоб завтра пришёл в приличной одежде и причёсанный! У нас в конце‑концов, есть определённые правила.

– Не ругайте Николу, Дмитрий Сергеевич, – вступилась за коллегу Агата, – он очень добрый и выглядит милый! Он обязательно расскажет мне про правила и покажет чудо природы Коновалов! – Николай прыснул в кулак, но тут же попытался замаскировать смех кашлем, оставив Агату в недоумении: – Я что‑то не так сказала?

– Нет‑нет, фройляйн!

Аспирант быстро взял себя в руки, хотя подрагивающие губы выдавали его с головой, пригладил чёрные волосы и заправил за уши отросшую чёлку. На правом виске Агата успела заметить довольно длинный тонкий шрам, настолько ровный, будто был оставлен рукой профессионального хирурга. Но расспрашивать нового знакомого об истории происхождения этой отметины Агата посчитала неэтичным.

Сам Николай, если и обратил внимание на излишне долгий, пропитанный любопытством взгляд, то вида не подал, галантно открыл даме дверь и протянул руку:

– Идёмте, осмотримся, Агата.

Они вышли в коридор и, как только дверь захлопнулась, стены кабинета заведующего кафедрой затряслись от его хохота. Николай закрыл рот ладонью, его плечи крупно вздрагивали, и через пару минут он уже тоже хохотал, скрючившись возле стены. Агата переводила растерянный взгляд с Николая на дверь и обратно. Наконец, она не выдержала и взмолилась:

– Никола, скажите, что ist не так? – от волнения иностранный акцент стал особенно заметен, Агата забыла самую простую фразу.

– Всё в порядке, фройляйн! – Николай кое‑как сделал вдох, утирая выступившие слёзы. – Просто вы даже не представляете, насколько правы! Коновалов у нас действительно то ещё чудо природы!

– Но вы же сам его так назвал… я ошиблась и неправильно употребила слово? – Агата беспомощно заламывала руки.

– Нет же, всё в порядке, фройляйн! – засуетился вокруг неё Николай. – Не обижайтесь, пожалуйста! Вообще поменьше обращайте внимания на мои шутки, это у нас местный юмор, а у меня ещё и плохо получается! И я не над вами смеялся, правда! Давайте найдём Коновалова, вы сразу поймёте!

– Хорошо, Никола.