Гость
Да, до того я всем видом показывал, что не рад ей. Что не готов доверить драной кошке своего братишку. Увы, с «драной» я тут немного погорячился…
Она разительно отличалась от тех девушек, с которыми по юности гулял Тит. Другая мода. Яркие обтягивающие джинсы со стразами и откровенные футболки и кофты. Девчонки Игорька выглядели словно пестрые попугаи.
След от муки на щеке. Точеная фигура и легкий загар, который лежал на ее теле совсем другим оттенком бежевого, нежели ткань платья‑майки. Аккуратный розовый педикюр.
Сглотнув, я перевел растерянный взгляд на Игоряна. Он светился, словно идеально начищенный свадебный ботинок. Брат одобрительно кивнул, мол, давай, не робей. Хитренькими налговатыми глазками он как бы говорил:
«Скажи, зачетная кошечка, бро?»
– Привет! – типа добродушно произнесла она, остановившись на приличном для первого знакомства расстоянии и протянула мелкую лапку, как оказалось, тоже припорошенную мукой.
Выдох облегчения! Она не стала кидаться на меня с приторными объятиями. Не допустила ненавистных мною панибратства и бестактности. Я смотрел на ее ладонь, не решаясь ответить встречным дружеским жестом. Полина всё еще была каким‑то маячащим предметом на фоне довольной рожи Игоряна в наших с ним видеотусовках.
Да, в тот момент она предстала более явственной, четкой, какой‑то конкретной, но с рукопожатием кошка будто бы приобретала телесную оболочку…
А ее лапа – вот‑вот запустит молнию, что ударит в руку‑громоотвод при соприкосновении, да?
Пауза затянулась. Полина всё еще стояла передо мной с вытянутой рукой и улыбалась. Притворно улыбалась для жениха. Сперва ее ореховые глаза отражали добродушие, затем – растерянность от моего тупого поведения. А после того и вовсе наполнились чем‑то странным: смесью разочарования, досады, испанского стыда и мольбы…
«Да сделай ты уже хоть что‑то, сволочь!»?
– Ой! – вдруг пискнула Полина и расхохоталась.
Она обтерла побеленную руку прямо о платье. Девчонка, видимо, подумала, что дело было в муке. Что и говорить, Полина спасла ситуацию. Спасла меня, выкрутив всё в шуточку.
Мука на платье. Этот жест ошеломил меня. Серьезно! Мать Игоряна встретила бы нас в дверях в изысканном костюме и в переднике, предварительно проверив перед зеркалом макияж и поправив укладку. Полная противоположность Татьяне Эдуардовне Титовой…
Я пожал Полине руку, испытывая к ней теперь уже вовсе не презрение, а легкое сочувствие. Ибо эта породистая молодая самочка без манер и заморочек в головке даже не подозревала, как будет страдать в будущем…
Семейство Титовых, где всем, кроме бизнеса, заправляла мамаша Игоряна. Некогда шикарная блондинка. Потолстевшая, но очень ухоженная женщина, которая выгрызла успешного мужа и богатую жизнь зубами. Провинциалка, которая когда‑то стремительно преобразилась в городскую цацу. В отличие от нее, Полина явно не собиралась меняться, притворяясь светской скучающей дамочкой. Не собиралась соответствовать образу, что устроил бы властную свекровь.
Да, глядя девчонке в глаза, я испытывал к ней сочувствие, потому как явственно представлял, как восприняла новость о браке мамаша Игоряна. Единственный сынок, достойный, как минимум, герцогини или дочки олигарха. Не разочарование, а лютый гнев за его неправильный выбор. Татьяна Эдуардовна проглотила новость со свадьбой, но точно не отказалась от мысли разрушить счастье молодоженов. А еще, не приведи господь, стать бабушкой внучков, рожденных от абы какой девки.
– Привет, очень рад, – наконец‑то выдавил я.
Полина выдохнула с облегчением и одарила тебя такой лучезарной улыбкой, что я чуть не ослеп, да?
Мне еще больше стало ее жалко. Я подозревал, что скоро она будет грустить куда чаще, нежели улыбаться. Ее потухшие глаза и печальное лицо от уколов свекрухи‑ведьмы. Игорян бы не смог защитить ее. В этом плане он всегда был эгоистом и старался держать нейтралитет. Мне стало отчаянно жалко эту молоденькую игривую кошечку, что ластилась к моей руке своими вспотевшими от неловкости момента подушечками лапки с розовым маникюром безобидных коготков…
– Я хочу попробовать твои пельмени, – неожиданно для себя выпалил я, желая сделать подобие дружеского комплимента.
Ты серьезно, блядь?!
И тут же налился краской! В той фразе будто таился сексуальный подтекст. «Твои пельмени». Грудь, попка…
Боже, я ляпнул те слова абсолютно без пошлых мыслишек, но как только Поля удивленно приподняла бровь, мой взгляд невольно опустился на зону декольте ее потрясающе‑простого платья.
– Эй, поаккуратнее, бро! – рассмеялся Тит, который не мог видеть, что я пялюсь на сиськи его будущей жены. – Эти пельмешки мои. – Он подошел к Полине и игриво хлопнул ее по заднице.
А она смущенно сказала ему: «Эй, заканчивай!» – чуть покраснела и еще раз глянула на меня как‑то странно. С подозрительностью.
И правильно, придурок!
Мы стремительно поменялись с ней местами. Она оценивала, изучала меня, чудаковатого типа, который еще недавно желал ей покалечиться, заболеть ковидом, свалить навсегда из родного города. Я, жестокий и высокомерный мужчина, выше девчонки на две головы, стоял перед ней весь бордовый от неловкости и потел под голубым поло.
Полина и Игорян разом развернулись и пошли в дом. Идеальная, округлая попка будущей жены моего брата, который мог по ней бесстыдно шлепать, когда заблагорассудится.
Потрясная задница, которая покачивалась в такт с бедрами при ходьбе?
Ад какой‑то! Я усилием воли заставил разум побороть вспышку лютой похоти. И взмолился, чтобы гостевая комната находилась как можно дальше от их спальни. Месте, где мой лучший друг наслаждался прелестями и киской принадлежащей ему молоденькой самочки…
– Пошли! – крикнул Тит.
И да! В тот момент мое сердце кольнуло чудовищной завистью к братишке!
«Скажи, зачетная кошечка, бро?»
Сам того не подозревая, Игорь Титов захапал вовсе не милую нежную особь из семейства кошачьих…
А само СОВЕРШЕНСТВО, блядь?!
Глава 6. Конунг из Тронхейма
Я с упоением глядела на то, как мои мужики пьют ледяное пиво из запотевших бутылок в прикуску с домашними пельменями по рецепту дорогой бабули, что была родом с Урала…
Блин! Оговорочка по Фрейду. «Мои мужики»?
Лучшие друзья, почти братья, за обе щеки, уплетающие блюдо, которое является для моей семьи чем‑то сакральным. Да, несмотря на странноватое поведение Елисея, я приняла его, впустила в душу как важную частичку Игорька.
И снова – да! Я из кожи вон лезла, чтобы эта закадычная парочка наслаждалась общением, долгожданной встречей.
