Гость
Елисей. Мне бы вполне хватило и его странного общества. Разобраться, что он за человек, найти какие‑то темы для общения. Раздобрить его еще больше вкусным завтраком и новенькими полотенцами в гостевой ванной, которые были куплены специально для него в «Зара‑Хоум».
Да‑да, ты, Полиночка, точно лезла из кожи вон, чтобы угодить братишке жениха…
Но вот одновременно, будто по сигналу, приперлись Дементьевы и Одоевские. Они словно марали гостиную, в которой еще недавно царила приятная, домашняя и такая теплая атмосфера. С ними Игорек надевал маску местного мажора. Он менялся, и мне это не нравилось. Так же, как и не пришлось по душе Елисею, который безэмоционально и сухо поприветствовал гостей, нахмурившись. Он хотел провести время с другом. Без посторонних людей. Точнее, персонажей из их общего прошлого.
– Селиванов, а ты неплохо выглядишь, – проворковала похабная Изабелка, завидевшая в дверях дома Елисея с голым торсом и обмотанного простыней ниже живота после отдыха в парной.
Да, они когда‑то были знакомы, но Елисей явно не собирался вспоминать прошлое или любезничать с Деменьтевыми‑Одоевскими. Кажется, приехавший из далеких земель конунг ненавидел местных снобов не меньше моего. Мы оказались с ним будто бы на одной стороне. И от этого стало чуть теплее на душе…
Слава богу, Олька и Изабелка не сильно донимали меня тем вечером. Пока мужики жарили в беседке шашлык, я вручную мыла посуду, стараясь не вслушиваться в болтовню сплетниц, которые обсуждали эпик‑фэйл какой‑то их приятельницы на вечеринке в клубе.
– Нужна помощь? – вдруг послышался низкий сипловатый голос.
– Господи! – шарахнулась я от неожиданности.
Елисей стоял между мной и огромным полу‑убранным столом и мял хлопковую салфетку. Ему явно стало скучно в компании высокомерных мажоров в беседке. Но меня больше поразило, что он первым заговорил со мной, предложил помощь, в то время как Олька и Изабелка не собирались даже из вежливости выдавливать из себя нечто подобное. За увлекательной трепней они не замечали ни меня, ни пришедшего Елисея.
– Эм‑м‑м, – протянула я, искрясь внутри от того, что мы точно по одну сторону баррикад. – Подай, пожалуйста, бокалы и приборы, – выдавила наконец, покрывшись мурашками.
Елисей коротко кивнул и принялся собирать вилки и ножи. Затем он приблизился и встал рядом.
– Ведь есть посудомойка, – сухо заметил он, протянув «букет» из грязных приборов.
– Спасибо, – так же сухо ответила. – Меня успокаивает это глупое занятие. Протрешь? – я сунула ему стопку вымытых влажных тарелок.
– Ну давай, – выдохнул он, демонстративно закатив зелено‑серые глаза, в которых мелькнул огонек дружеского подкола.
Когда я передавала ему тарелки, наши пальцы соприкоснулись…
Боже, Полина, какие у него глаза!
На меня нахлынула волна такого жара, что щеки вспыхнули вмиг. Мы не делали ничего предосудительного, но я вдруг разом уловила крепкий хвойный аромат парфюма Елисея и подловила себя на мысли, какие у него красивые жилистые руки с по‑мужски изящными пальцами.
А еще вспомнила, что заценила его тело, которое прикрывала лишь светлая простынь?
Тело. Ни одного волоска на груди, широкие плечи, подтянутый живот и узкая дорожка волос, спускающаяся вниз, к паху…
Блядь!
Да, я не имела никакого права оценивать природные данные конунга из далеких земель, но невольно сделала это. И в совокупности со случайным соприкосновением наших пальцев всё это казалось чем‑то недопустимым, запретным…
Мою кожу обожгло! Пришпарило к его теплым изящным пальцам. Я не понимала, почему мне так совестно, почему стыдно…
Чертова лгунья!
Нет, понимала! Искорка дружеского подкола в глазах Елисея сменилась на что‑то иное… Звериное, охотничье, пронизывающее стрелой лука. Тем, что было уловимо, странно, пугающе и будоражаще.
Норвежский конунг медленно моргнул, и кадык на его шее приподнялся.
«Я хочу попробовать твои пельмени».
Глупая фраза, произнесенная хмурым человеком, врезалась в мое тело локомотивным составом, название которому было «Поезд желаний».
Тайных желаний, которые обуяли, чер‑р‑рт?
Признание. Четкое, до боли конкретное, острое, словно осколок стекла.
Елисей вызывал гамму чувств. С самой первой видеосвязи. Отчаянная досада от его холодности, желание доказать, что я не пустышка и не воровка его братишки. Какой‑то чудовищный контраст между Игорем и ним. Казалось, в конунге было всё то, чего не было в принце‑женихе.
Но! Мой лучезарный, коронованный жених почему‑то мерк перед мрачным конунгом, вышедшем из тени.
Свет и тьма. День и ночь. Странный парадокс, от которого всё внутри трепетало. Желание снискать у заморского викинга уважение и расположение.
И желание вычеркнуть его из жизни Игоря Титова?
Не потому что я стерва или собственница, которая мстит за его надменность и хладнокровие.
Тебе даже на расстоянии было невыносимо с ним?
Невыносимо настолько, что мы глядели друг другу в глаза вечность, стоя на кухне!
И, казалось, конунг считал всё в моих глазах. Он словно вывел на чистую воду, вскрыл главную тайну. Нет‑нет, я не была хищницей, не собиралась обтаскивать семью Титовых или висеть у принца на шее. На самом деле я не намеревалась разлучать братишек или совать нос в их мужские дела.
В невероятных светло‑зеленых радужках глаз Елисея стоял вопрос, на который он, кажется, уже знал ответ…
«Женщина, ты точно уверена, что любишь принца?!»
Глава 9. Осколки
– Эй, братишка! – раздался веселый и хмельной голос Тита.
Вдребезги! Вся стопка тарелок, что отделяла меня примерно тридцатью сантиметрами от кошки, со звоном столкнулась сперва с краем раковины, а затем полетела на пол из пробкового дерева.
Кошачьи глаза. Они наполнились такой паникой, что я даже вздрогнул. И проклял тот день, когда Игорян сообщил, что у него появилась девушка, в которую он, как тогда и сказал: «походу втрескался, бро».
Будь проклят тот день, когда ты принял решение приехать на свадьбу. Будь проклята сама будущая свадьба, блядь!
