Грани сексологии 3. Сладкий яд

Сделав несколько толчков, он попросил завести её руки за спину и, обхватив их своими, удерживал тело девушки на весу, создавая иллюзию полёта, мощно врываясь в неё сзади… Ощущения были настолько невероятными, острыми и яркими, что Кристина даже не могла стонать, так у нее перехватывало дыхание до потемнения перед глазами… Никто и никогда не делал с ней подобного… Внутри, несмотря на обильную смазку, пылало огнём, но она не хотела, чтобы он останавливался и прижималась ещё сильнее, желая самого тесного насколько это возможно, контакта с человеком, по которому истомилось её сердце. Кристине хотелось стать его продолжением, его целой и неотъемлемой частью, его восторгом, его желанием, его страстью и огнём, его искрящей радостью и сладкой истомой… И так, толчок за толчком, дыхание и сердце в унисон, все снова, как в тумане… Он замирает на миг, его горячее пламя заливает её изнутри, охватывая жаром тело. Окно открыто, и лунный свет мягко ласкает их тела…

Немного за полночь Максим привёз Кристину к ней домой. Перед этим они поужинали в круглосуточном кафе, съев за один присест два больших ведра куриных ножек и по гамбургеру в придачу, и это не считая мороженого. Весь день они были так увлечены друг другом, что совершенно забыли о таком важном моменте в жизни любого человека, как еда. И только когда вышли из квартиры Максима и сели в машину, ощутили безумный голод, о чём их успешно чуть ли не в унисон оповестили их же собственные желудки. А после плотного ужина сил хватило только дойти до кровати, упасть в море одеял и подушек и уснуть беспробудным сном, так вымотаны они были совместными интенсивными скачками. Кристина только успела пробормотать перед тем как провалиться в сладкий сон:

– Если каждый наш день будет такой же сексуально насыщенный, боюсь, меня надолго не хватит. Я просто не выдерживаю твоего напора, – то ли жаловалась и просила пощады, то ли делала ему комплимент она и намекала продолжить в том же духе.

– Выдержите, Кристина Валерьевна, вы сильная, я в вас верю, – плотно придвинул он своего любимого преподавателя к себе спиной, уткнувшись носом ей в ароматную макушку, и тут же вырубился под уже нетихие сопения Кристины…

*****

Максиму в это утро было так хорошо, что не хотелось открывать глаза. Впервые за долгое время он был счастлив. Сзади к нему прижималась хрупкая обнажённая фигурка любимой, разве может быть что‑то прекрасней… Он застонал от наслаждения, когда её шаловливые пальчики пробрались к его паху… Сейчас, в это раннее время, ему не хотелось быстрого секса, а нежно, ласково и размеренно входить в желанное тело Кристины, целовать сладкие губы, вдыхать самый волнующий запах её волос и тела, любоваться улыбкой в солнечных лучах полуденного солнца, слизывать языком её сначала тихие, потом с каждым новым более глубоким и нетерпеливым толчком громкие стоны наслаждения. В довершение ко всему чувствовать всем своим телом спазмы перекатывающегося по всему её телу удовольствия и видеть самому, как она улетает к звёздам, и испытывать в этот момент внутреннее удовлетворение от того, что только ты, ты один причастен к этому волшебству… И пусть время остановится, а эти мгновения длятся вечность…

Не размыкая глаз, чтобы продлить это волшебное ощущение неги, Максим повернулся к ней лицом и потянулся к губам, но девушка почему‑то быстро отвернулась, подставив аппетитную попку, которую сам парень просто обожал и уже вовсю гладил, а ногу шустро закинула ему на ногу, приглашая поскорее войти внутрь. Максим сразу же понял намёк взять её боком, здесь их желания совпали полностью, эту позицию он и наметил себе сразу же, как только первая, не самая разумная мысль посетила его голову.

– Кристина… – простонал парень и приспустил на себе боксеры, готовый войти в нежную плоть девушки.

Внутри ее сладкой дырочки, куда он уже нагло и вероломно проник двумя пальцами, было так горячо и мокро, а она сама так громко стонала от наслаждения, что у Максима голова перестала соображать и нигде, даже в самых его разумных уголках, не шевельнулась мысль о подмене.

– Кристина здесь вообще‑то! – раздался даже не голос, а грозное рычание его девушки откуда‑то из дверного проёма спальни.

Это произошло как раз в тот момент, когда Чернышёв уже взял член в руку и направил его внутрь тела мелкой интриганки, которая не только не думала вставать и доводить до его сведения, что она вовсе не Кристина, а совершенно не чувствовала себя и на грамм виноватой, продолжая нетерпеливо шарить сзади рукой, чтобы самой вставить в себя столь долгожданный член, о котором она так давно мечтала, ведь только по ей понятной несправедливости он достался её сестре. Первая разумная мысль шевельнулась в голове Максима, и он тут же распахнул глаза, уже уверенный в том, что опять вляпался в нехорошую историю, а вторая, ещё более здравая догадка посетила его тут же, сменив блаженное выражение лица на гримасу ужаса. И почему‑то Максим был уже совершенно уверен, что эта девушка, которая вполне себе нащупала его неприкрытый ничем готовый к бою орган, вовсе не Кристина. Как ушат ледяной воды на него обрушилась действительность этого утра… Буквально вырвав свое возбуждённое хозяйство из рук Алёны, он быстро спрятал его обратно в трусы, и, как ошпаренный, ломанулся с кровати, падая и спотыкаясь на ходу.

– Кристина, любимая, я спал и совершенно тут ни при чём! – оправдывался он, схватив свои вещи, и начал одеваться с такой скоростью, как этого не делал даже тогда, когда проходил обучение в военном училище.

Но хозяйка дома совершенно не обращала на него внимания, прожигая насквозь Алёну, которая и не думала чувствовать себя неловко, не испытывая даже тени стыда или раскаяния, а лежала с наглой улыбкой победителя. Потом совершенно голая встала с постели и как ни в чём не бывало стала прогуливаться по комнате, показывая себя во всей своей омерзительной на взгляд Кристины красе. Ей было так неприятно, так мерзко, но не Чернышёв был тому причиной, на него как раз она совершенно не обижалась. Максим не стал больше идти на поводу у этой ненормальной и даже больше не смотрел в её сторону, только на Кристину, глазами вымаливая у неё прощение, про себя ругаясь благими матами, что опять позволил загнать себя в угол.

– Откуда у тебя ключи, Алёна? Насколько я помню, ты швырнула мне их на пол этой комнаты в последнюю нашу встречу, или, как всегда, это был твой очередной коварный план, чтобы усмирить мою бдительность?

– Конечно, сестра, а ты думала, я так просто успокоюсь? Теперь ты увидела нас вместе, может быть сама наконец‑то успокоишься и отстанешь от нас с Максимом?

– Во первых, я тебе больше не сестра, поняла?! А во‑вторых, ноги твоей с этого дня здесь не будет, я сейчас же вызываю слесаря и он меняет замок, который мой парень прямо сейчас съездит в ближайший строительный магазин и купит, правда, любимый? – мимолетно резанула по нему глазами Кристина и опять намертво вцепилась в лицо сестры, пытаясь разглядеть в нём хоть каплю любви к себе или малейшего стыда за содеянное, но так и не нашла даже малой крупицы этих чувств.

Максим сглотнул и, как послушный, но провинившийся пёс, покладисто кивнул, продолжая умолять взглядом свою хозяйку простить его. Чуял парень за три версты, что спать ему с этого дня неизвестно на какой срок не в её постели, а на коврике в самом захудалом углу этой квартиры. А чтобы его пустили хотя бы туда, он не стал долго раздумывать над приказом своей за дело обиженной женщины и пулей выбежал из комнаты, оставив сестёр выяснять отношения без свидетелей.

– Максим, я с тобой! – засуетилась Алёна, хватая без разбора свои вещи с намерением бежать следом за ним, но была остановлена Кристиной, которая сначала встала в дверном проёме, перекрывая ей пути отхода, а потом плотно закрыла дверь, заперев их вместе в одном помещении.

– Ну и что ты мне сделаешь? – продолжала злорадненько улыбаться она, не желая сдавать свои позиции.