Хищные зеркала. Сборник страшных историй

– Спасибо!

Михаил махнул рукой. Марк же вошел в подъезд. Темно, хоть глаза выколи.

И тут Костолом задребезжал.

– Только не это, – охнул Марк и пулей бросился к квартире Саши.

Тот переминался с ноги на ногу в коридоре, дожидаясь друга.

– Чего не разбудил? – поинтересовался Саша, но Марк проскочил мимо него в квартиру, направился в спальню, включил свет и зеркало умолкло.

В отражающей поверхности видно было только темноту. Она бурлила, словно неспокойная вода в реке.

– Откуда взял? – охнул Саша, который пошел следом.

Марк без сил сел на пол, затравленно посмотрел на матрас, под которым лежал Птицелов.

– Есть водка? – прохрипел Марк не своим голосом.

– Коньяк вроде был, – засуетился Саша.

Марк встал, пошел на кухню.

– Расскажешь в чем дело? – лепетал Саша, ничегошеньки не понимая.

Марк запер входную дверь, даже цепочку навесил. Сел в торце стола на кухне. Ему так страшно еще никогда в жизни не было.

Парень горько заплакал, спрятав лицо в ладонях. Саша сглотнул, подлетел к шкафчикам, нашел кофе, коньяк, поставил чайник, сам сел на корточки возле Марка.

– Ты чего?

Захлебываясь слезами, Марк только и смог выдавить из себя про забытую куртку и кроссовки.

– Да брось, ерунда. Замки поменяю, кроссовки купим, куртку купим…

Марк отнял руки от лица и Саша умолк. В правом глазу у друга лопнул сосуд, волосы на голове сбились в колтун. Саша опустил глаза, увидел грязные носки. Увидел кровь.

– Как это ты так? – выпалил он, подорвался, принес аптечку.

Марк мотнул головой.

– Я сам.

С трудом снял носки, вытащил из ранки кусочек пластиковой дужки, плеснул перекисью. Поджал пальцы ног. Он не заметил, что жутко замерз. Сбивчиво рассказал про звонок, про Пересмешника.

Про тело.

– Я не потому боюсь, что ключи, куртка там остались и придется покупать новое. Я боюсь, потому что Пересмешник может ввести в заблуждение других людей и сожрать.

Он умолчал о самой страшной мысли, которая пришла в голову: Марк тревожился из‑за запахов. Вдруг существо может выбраться из квартиры и по запаху добраться до Сашиного дома и убить не самого Марка, а его друга? В том, что Пересмешник будет убивать никаких сомнений не было. Возможно, Зоя Петровна слукавила, когда назвала только Птицелова хищным и злым зеркалом.

Марк взял в руки телефон, разблокировал экран. Оцепенел. Сотни пропущенных от Зои Петровны. Несколько звонков от Саши. Сообщения от Марины, наблюдательницы за птицами. Дрожащими пальцами Марк открыл переписку.

– Марина прислала отметки и других мест, где гибнут птицы, – просипел Марк.

– Ну, Птицелов же найден, остальные локации не нужны, наверное, – повел плечом Саша.

Марк перевел Марине деньги и попросил больше не искать мертвых птиц, но оставаться на связи, мало ли что еще может понадобиться.

Чайник засвистел, и Марк дернулся.

– В комнате с зеркалами нельзя выключать свет, – произнес он, глядя на то, как Саша налил ему коньяка, а себе делал кофе.

– Почему?

– Когда вошел в подъезд, то Костолом начал дребезжать. Там было очень темно. В квартире у Зои Петровны и пока я ехал, зеркало оставалось на свету.

– Что под рубашкой?

Марк хлопнул себя по лбу и достал тетрадку. Саша присвистнул.

– Та самая?

– Угу.

– Можно посмотреть?

Марк кивнул. Саша взял тетрадку, открыл на случайной странице и поморщился.

– Зубоскал?

Марк выдохнул. Ладно, с первыми двумя справился. О Зубоскале думать вообще не хотелось. Зубы, детские зубы.

Парень вспомнил, как водил Дашу в стоматологию, как с трудом уговорил в обмен на шоколадку. Понятное дело, шоколадку никто сестре сразу не отдал после пломбирования дыр, Даша же надулась и вынашивала весь вечер план мести. Помнил, как сестра стеснялась щербинки между передних зубов и по глупости даже пыталась ее заделать белым пластилином. Марку тогда здорово влетело от мамы. Где справедливость? Пластилин в рот совала Даша, получил нагоняй старший брат. Марк вообще как‑то пропустил момент, когда превратился в няньку. Но не жаловался никогда. Во‑первых, видел, как уставала мама на двух работах. Во‑вторых, любил Дашку до одури. В‑третьих, кто, если не он?

Отчим тоже уставал, конечно, но большую часть времени мужчина уделял новому хобби. Где‑то вычитал про интересную книжку, через знакомых вышел на алкаша, который распродавал за гроши семейную библиотеку родителей. Родители алкаша повесились и он сам сказал отчиму, что если не сопьется, то вздернется. Не спился.

Марк прекрасно помнил название книги.

«Сердца в зеркалах».

Серенькая такая, ничем не примечательная.

Отчим так ею увлекся, что трясся над книжкой, пылинки сдувал, всегда убирал на верхнюю полку, куда Даша бы точно не дотянулась. Марк дотянулся бы, конечно, с его‑то ростом. Но не трогал книгу.

Во‑первых, думал, что личные вещи – неприкосновенны, будь то лизуны, которые сестра однажды разлепила по обоям в квартире, или те же книги. Лизуны оставили жирные следы на кошмарных узорах, но лишать Дашу игрушек никто не стал. Марк поговорил с сестрой и ситуация не повторялась.

Во‑вторых, книга Марка не интересовала. Вернее, злила, и парень старательно делал вид, будто этой дряни не существовало. С появлением книги в квартире, отчим резко изменился. Из добродушного человека он превратился в угрюмого ворчуна, который подолгу мог запираться в одной из комнат с той же книгой.

У него завелись сомнительные знакомые, которые частенько захаживали к отчиму в гости. В квартире стало в разы больше зеркал.