Хранитель.
Алиса подбирала слова, но так и не нашлась, что ответить. Артур не обращал на нее внимания, покачиваясь из стороны в сторону.
– Мы не дружили с ним в детстве, потому что он вел себя некрасиво.
Артур пожал плечами:
– Ему уже не десять. Но если он будет тебя хоть как‑ то обижать, говори мне, хорошо?
Алиса хотела закатить глаза, потому что эта фраза была самой частой за вечер, но сдержалась, лишь кивнула.
Когда после ужина Алиса с мамой шли домой, у девушки в голове толпились вопросы, которые она не знала, как задать.
– Ты молчалива, – заметила мама.
– Не знаю, с чего начать спрашивать, – призналась Алиса.
– С чего угодно.
– Ты переедешь вместе со мной?
Мама не отвечала, задумалась. Раньше, когда об этом спрашивал Александр, она всегда говорила, что не хочет мучить Алису. Думала, что жизнь с Хранителями под одной крышей будет морально давить на дочь, у которой дара так и не открылось.
– Думаю, нет, – наконец, произнесла женщина.
– Почему? Мой дар! Ты можешь…
– Нет, – возразила мама. – Я не хочу. Алиса, это трудно… Я с детства посвящала себя только Хранилищу, понимаешь? Я устала, хочу отдохнуть и хочу, чтобы ничего не тревожило меня, касательно прошлого. Прости, я понимаю, тебе трудно это понять сейчас, понимаю, что это выглядит как предательство…
Она не договаривала. Это чувствовалось, это было ясно. Мама что‑ то еще скрывает.
– Это из‑ за папы?
– И из‑ за папы тоже, – кивнула мама. – Он был для Хранилища всем. Только сегодня три человека напомнили мне о нем. Я не хочу, чтобы это происходило каждый день…
Алиса не решилась продолжать этот разговор. Мама злилась. Призрак отца преследовал их, как только они переступили порог Хранилища. Он был во всем: в том, что его помнили старшие Хранители, в квартире, в пустых клетках для канареек, в статуэтке слона, в Александре, в Роме и его родителях, в Артуре, в Кирилле, в самих стенах.
– А кто был твоим наставником?
– О, у меня не было наставников, – улыбнулась мама. – У меня сразу же появился напарник.
1.1.
Яркий, жаркий полдень плавил асфальт. Ветер спал в кронах молодых деревьев, нежно поглаживая сочные зеленые листочки. Кирпичная пятиэтажка охраняла двор от солнечных лучей, хмурилась белоснежными свежевыкрашенными рамами окон. С самого утра жильцов мучил слезоточивый запах краски, но они упорно выполняли указание главы: привести окна в порядок.
За высоким забором, ограждавшим территорию колледжа, галдели студенты, вышедшие на перерыв между экзаменами.
Саша сидел на дальней скамье двора и наблюдал за учениками из‑ под полуприкрытых век. Вытянув ноги и сложив руки на груди, он старался не шевелиться, впал в состояние полудремы. Его длинные черные волосы липли к потному лбу. Давно пора было сходить в парикмахерскую, но он с детства ненавидел такие места, с возрастом ничего не изменилось: он ходил с длинными волосами до тех пор, пока отец не заставит подстричься.
На соседней скамье хихикали девушки, склонившись над книгой и делая вид, что читают. Только они не читали. Они поглядывали в сторону Кости и Коли, которые подбирали музыку на гитаре. Костя написал стихи и попросил друга помочь сочинить музыку. Он торопился, нервничал. Через месяц посвящение, к ним в Хранилище переведется возлюбленная Кости, Ира. Она подала прошение два месяца назад, но только сейчас получила ответ. Глава Небесного Хранилища ненавидел их всех, но больше всего он ненавидел, когда его сотрудники уходят. Саше оставалось только догадываться, как именно Ире удалось добиться перевода. Возможно, здесь свою роль сыграл Сашин отец, глава Земного Хранилища.
– Саша!
Он лениво повернул голову и приоткрыл один глаз. К нему подсела Люба, его подруга, с которой они выросли вместе. Она была на три года младше, поэтому Саша относился к ней как к сестре, которую необходимо оберегать и защищать. Отец же всегда говорил, что оберегать и защищать его будет Люба, потому что она сильнее, упорнее в учебе и не теряет времени на глупости вроде гулянок, сборищ с друзьями или флирта с противоположным полом.
Люба сдула со лба темную кудрявую прядь и широко улыбнулась, поправляя платье.
– Саша! – повторила она так, словно он ее не заметил.
– Слушаю тебя, – наигранно‑ строгим тоном произнес Саша.
– Сергей сказал, что на этом посвящении я могу выбрать себе напарника! Представляешь? Несовершеннолетнему Хранителю можно выбрать напарника!
Саша удивленно вздернул бровь, уперся ногами в землю и выпрямился.
Что‑ то новенькое: Хранителям нельзя брать себе напарников до достижения восемнадцати лет. Почему отец решил поступиться этим правилом?
– Странно, – протянул он.
– Почему?
Люба с интересом уставилась на него, теребила пальцами ткань черного в горошек платья.
– В шестнадцать лет психика еще не стабильна, чтобы становиться самостоятельным Хранителем.
– Отец согласился! – она надула губы.
– Понятно…
Саша тяжело вздохнул. Отец Любы – заместитель главы и, по совместительству, его лучший друг. Интересно, как мать девушки к этому бы отнеслась? Еще интереснее, кто станет ее напарником. Даже не наставником! Никогда в истории Хранилища не было такого, чтобы молодой Хранитель становился сразу же напарником!
– Кто же будет твоей парой? – поинтересовался Саша.
– А ты угадай!
Она посмотрела на него испытующим взглядом. Он любил ее, но эти детская задорность и непоседливость раздражали.
– Так, ну это не Костя, потому что он ждет Иру. Уверен, они будут напарниками. Это не Коля, потому что у него уже есть напарник. Это не Ваня и не Инна. Кто же тогда?
Люба смотрела на него так, словно он сказал какую‑ то глупость.
– Тут ты не уверен? Даже не догадываешься?
