И солнце взойдет. Возрождение
Рене не стала спорить. Знала наверняка, что выглядит ужасно, а Энтони не привык к такой запущенности, но не нашла в себе сил на смущение или стыд.
– Мне надо было подумать. Знаешь, я вдруг поняла, как странно выглядит со стороны моё назначение в эту больницу. Так неожиданно. Удивительное совпадение.
– Да, действительно, – немного напряжённо отозвался Тони, но Рене не дослушала. Она витала в своих мыслях и хотела выговориться, чтобы окончательно убедить себя.
– Или, наоборот, чей‑то хорошо продуманный план. Скажи… ты знаком с Колином Энгтаном?
Энтони на мгновение перестал накручивать на палец одну из белокурых прядей, что выбились из косы, а потом коротко ответил:
– Нет. Мы не знакомы.
– Странно. Мне казалось, вы должны были встречаться, ведь это вместо него в тот день приехал именно ты.
– Я не знаю, кто это, – едва ли не по слогам произнёс Энтони, и Рене удивлённо вскинула голову. Да быть не может! Попросту нереально.
– Сын доктора Энгтан и племянник профессора. Как ты можешь не знать, если… – Она оборвала фразу на полуслове, а потом сделала осторожный шаг назад. – Что ты от меня скрываешь, Тони? В тот день произошло что‑то ещё?
– Нет. – Теперь было совершенно очевидно, насколько Лангу не нравился разговор. – Пойдём, выпьем кофе. Кстати, где твои вещи?
– Тони?
Она отступила, а Ланг поджал губы от досады.
– Не надо, – наконец сказал Энтони. – Не лезь в это.
– Но почему?
– Потому что Хэмилтон был эгоистичным ублюдком, которого здесь предпочитают не вспоминать! – неожиданно взорвался Ланг, и она испуганно вздрогнула. Рене не знала, что поразило сильнее: слова или эмоции. А Тони тем временем взлохматил волосы и постарался успокоиться. – Рене, оставь в покое своё и чужое прошлое. Если оно всплывёт на поверхность, не принесёт никому добра. Пожалуйста… прошу! Пойдём, возьмём кофе и поедем в этот чёртов Квебек.
– Почему ты так его ненавидишь? – прошептала Рене. – Что он тебе сделал?
– Тебя это не касается.
– Разве? – Она вскинула брови. – Боюсь, всё как раз наоборот. И мне очень нужно выяснить, что здесь происходит.
С этими словами Рене резко развернулась, отчего на пол полетело несколько сбитых ёлочных игрушек, и устремилась в сторону лестницы.
– Рене! Хватит страдать ерундой!
В спину прилетел сердитый окрик, но вопреки всему она не обернулась. Вместо этого взлетела на третий этаж и побежала к кабинету Энгтан. Когда Рене резко толкнула стеклянные створки, её уже не волновали приличия. Она так разогналась, что замерла лишь возле большого стола под взглядом главного врача. В этот момент второй раз хлопнули двери, и можно было не сомневаться, чьи шаги замерли у Рене за спиной.
– Мисс Роше?
Очевидно, доктор Энгтан недавно пришла, но в её карих глазах даже не мелькнуло удивление, когда в кабинет явился Ланг. Уже успели переговорить? Надо же, как интересно. Рене почувствовала, как внутри защекотало дурацкое ощущение, будто её обманули. Она понятия не имела, отчего так решила, но шрам никогда не врал. И прямо сейчас он разгорался огненной проволокой. Сцепив руки, Рене приблизилась ещё на один шаг, но прежде чем открыла рот, позади неожиданно раздался напряжённый голос Энтони:
– Лучше не спрашивай, если боишься разочароваться в ответе.
Рене хмыкнула. Видит бог, она не из пугливых.
– Где я могу найти Колина Энгтана? Мне очень нужно с ним поговорить.
В кабинете вдруг стало удивительно тихо. Настолько, что Рене услышала, как в главном холле заиграла рождественская мелодия. Она отмерила такт, второй… десятый. Перри Комо был очень хорош.
«Чудный миг, когда два сердца слышат друг друга,
Чудный миг и воспоминания, что мы оба храним…»[1]
Доктор Энгтан пошевелилась и медленно опустила на стол документ, который до этого держала в руке. Усевшись в кресло, она сложила перед собой руки и вежливо поинтересовалась:
– Могу я узнать, с чем связано ваше любопытство, мисс Роше?
– С тем, что факты немного не сходятся.
– Какие именно?
Энгтан проявляла чрезмерное равнодушие, отчего шрам вспыхнул с новой силой. Рене дёрнулась, что не укрылось от Энтони.
– Пожалуйста, не делай этого, – услышала она шёпот.
Мисс Роше обладала массой пороков, но самым главным, однозначно, считалось неуёмное своенравие в отношении правды. Любой. Рене ненавидела ложь, а потому нервно переплела пальцы.
«Никогда не забыть мне этот миг и поцелуй …»
– Незадолго до смерти профессор Хэмилтон собирался отправить меня на практику в травматологию. К своему племяннику, – начала она и услышала за спиной тихое, но злое фырканье. – Он долго к этому готовился, даже устроил показательную операцию. Только вот Колин Энгтан туда не явился, зато приехал доктор Ланг. Вы ведь знаете об этом?
– Да.
– Как и об отказе взять меня.
– Да. Но по‑прежнему не вижу проблемы. Говорите, чем вы недовольны, или уходите, мисс Роше. У меня достаточно работы…
«И как обнимали друг друга, пытаясь согреться…»
[1] Берт Бакарак, Хэл Дэвид – Magic Moments.
