Или кормить акул, или быть акулой

– Да хоть сейчас, говорю же. Нет никаких проблем.

– Тогда… слушайте, тогда давайте вы сегодня ко мне? Вроде как будет весело, соберется много ребят… а потом прямо оттуда вместе поедем. Тогда… – он был очень суетлив. – Сегодня вещи соберу.

– Хорошо. А когда это все планируется? – спросил Арби, вытирая руки салфетками после еды.

– Да через пару часов. Тогда знаете, как сделаем? Я сейчас поеду к себе, потом позвоню, узнаю, где вы, и заеду за вами. Где‑то через час, наверное.

– Хорошо, – кивнул Арби. – Мы будем дома.

Ибрагим рассчитался с официантом и, сердечно пожав нам руки, сбежал из «Гранд Парка» прочь. Я все еще стоял, пусто глядя перед собой, не в силах собраться.

– Что с тобой сегодня происходит? – Арби провел раскрытой ладонью перед моими глазами. – Тебя прямо эмоционально шатает.

– Арби, – медленно промолвил я. – Это полная жесть. То, что ты сделал.

– Почему? – спокойно спрашивал он.

– Не знаю. Но, кажется, это полная жесть.

– Как это не знаешь? Ты же называешь это жестью.

– По‑моему, если брать во внимание слова моей сестры, селить к нам Ибрагима – плохая затея. Мягко говоря.

– А что такое?

– Он, мягко говоря…

Я осадил себя, вспомнив, что я все еще ничего о нем не знаю, и что все эти мысли – сплетни, да и только.

– Мягко говоря – что? – ждал ответа Арби.

– Ничего. Пока ничего.

– Раз «ничего», тогда, может, не стоит ничего такого говорить? Это тебя не красит.

Я согласился с Арби.

– Мы не будем дома, кстати, – заговорщически сказал я.

– У тебя есть какие‑то идеи?

– Да… есть одна. Но это так, только время скоротать.

 

Я вспомнил про то место, которое таксист, подвозивший нас к ректорату, решил объехать. Мне хотелось сходить туда, чтобы постараться хотя бы отдаленно прояснить, в чем была причина такой осторожности в избрании маршрута.

– Просто иди за мной.

Мы перешли дорогу через подземный переход, разновидность продаваемых товаров в котором могла составить конкуренцию любому торговому центру. Происходящий шум и толкучка в узеньком переходе вызывала в воображении ассоциацию с каким‑нибудь карнавалом. Я помнил время, когда никаких торговых точек в этом переходе не было. Сейчас же там почти не оставалось места для прохода.

Выбравшись из перехода, я повел Арби за собой к перекрестку. Оттуда мы двинулись в направлении к ректорату, и в этот раз я, открыв карту на телефоне, шел по тому маршруту, который миновал таксист.

Пока не было заметно ничего необычного: это был Грозный. Куда не погляди – стройка, вздымающаяся пыль, припаркованные КАМАЗы. Вокруг сновали рабочие в пропитанных темных футболках, грязных резиновых перчатках и в касках, которые выглядели так же неуместно и формально, как полезный зубчик чеснока на вредном бисквитном торте.

– Может, он боялся стройк… – начал было Арби, но его заглушил истерично загудевший водитель грузовика, и машина, которая неслась ему наперерез, засвистела колесами и вывернула, освобождая путь.

– Так шумно… – подметил я.

Несмотря на то, что на часах было уже семнадцать часов вечера, опускающееся солнце напекало не слабее, чем когда стояло в зените. Мы шли по той стороне, на которую свет падал особенно ярко.

– Осторожно с ветками, Арби. А то еще в глаз кольнет.

По узкой тропинке было трудно идти рядом, потому он был вынужден ковылять за мной вдоль нескончаемых заборов частных секторов. Казалось, жара усиливает все запахи, сопровождавшие наш путь. Приторно сладкий и кислый запах раздавленных слив, который, думается, должен был вызывать отвращение, слышался скорее непривычно, чем неприятно. Повсюду вдоль тропинки лежали подгрызенные плоды совсем зеленых и неспелых яблок. Покрышки, покрашенные фиолетовой краской, ограждали ягодные кусты у ворот почти всех частных домов, мимо которых мы проходили.

Несколько раз мы натыкались на перекрестки без пешеходных переходов: при работающих светофорах, по какой‑то причине тут все равно орудовали регулировщики. Мы остановились, ожидая, пока машин станет меньше, а регулировщик в желтом жилете встал у бордюра, на котором оставил себе пару стеклянных бутылок энергетических напитков. Когда поток стал скуднее, мы выбрали момент и сиганули через дорогу. Тропинка была точно такой же, как и та, что мы оставили позади. Я поднял глаза и увидел, что нависавшие деревья изобилуют сливами. Я невольно засмеялся.

– Ты не знаешь, почему тут так много слив?

– Я слышал, что эти деревья не это… как его… не требуют особого внимания, вроде как, – его голос отрывисто доносился у меня из‑за спины.

– Неприхотливые?

– Ага, неприхотливые. Нам еще долго?

– Нет, если я не ошибаюсь, – я внимательно глядел на отсвечивающий экран. – Мы, кажется, почти дошли. Ну, точно, да, вот после того перекрестка уже…

– Саид…

– А? – я поднял голову, чтобы обернуться к нему, но мой взгляд застыл на том, что я увидел впереди. – Ё‑моё.

Прямо по левую руку перед нами открылся удивительный вид: белый кирпичный забор высотой не меньше три с половиной метра, если не выше, и огромные белые ворота. Винтажные фонари, с наползавшими на них заостренными прутьями, свисали с золоченных кромок забора. За ними виднелся не дом и не особняк – это был дворец в миниатюре, с достаточным количеством атрибутов, отличающих просто величественный дом от замка.

– «Ё‑моё», действительно, – не растерялся Арби, встав рядом со мной.

Это было как наваждение: я словно оказался в другом месте, пройдя всего пару сотен метров. Это было словно в другом городе, в другой стране.

– Как там тот таксист сказал? – спросил я Арби, не отрываясь от впечатляющего зрелища.

– Кажется, что‑то вроде «есть такие дороги, по которым просто так не ездят».

Таксист явно утрировал, потому что машины спокойно проезжали и тут, пускай поток и впрямь был гораздо меньше, чем с полсотни метров назад.

На этом перекрестке препятствий почти не было, потому мы спокойно перешли дорогу.

– Тебе никаких необычных ощущений это не навевает? – поинтересовался Арби.

– Необычных ощущений?! – вновь посмеялся я. – Ты восхитительно сдержанный человек, Арби. Мы как будто оказались где‑то в Дубае.