Императорский Див. Колдун Российской империи

Аверин, наблюдая за Кузей, подумал, что Василь мог бы весьма нелицеприятно высказаться по поводу непоследовательного поведения брата. Было стыдно за учиненный в поместье скандал. Аверин решил про себя, что обязательно извинится перед Анонимусом за то, что так плохо о нем подумал. Фамильяр уже не раз показал, насколько верен семье.

– Дракула, – улыбнувшись, сказал он.

– Что? Почему «Дракула»? – поинтересовался Виктор.

– В память о том, что нас собрало за этим столом.

– А что, неплохо…

– Анастасия сказала, что Дракула был злой. Он ее мучил, а многих – пытал. Но он был сильным колдуном. Сильным быть здорово! – воскликнул Кузя.

– …Но важнее – быть честным и порядочным. В этом истинная сила, – назидательно проговорил Виктор. – Гермес, а можно я познакомлю Кузю с Ленькой? Мне кажется, они подружатся. Ему пятнадцать в ноябре было.

Аверин уже открыл было рот, чтобы объяснить, почему такая дружба неуместна, но передумал. Перед глазами почему‑то всплыло лицо императора.

– Вот что, – сказал он, – я не против. Но только на одном условии. Никаких больше сказок про племянника. Расскажите своему сыну, что Кузя – див первого класса. А после этого пусть мальчик решает, хочет ли он с ним дружить.

– Да вы смеетесь, Гермес! Конечно, хочет. Все одноклассники помрут от зависти.

Аверин посмотрел на друга долгим взглядом:

– А знаете… мир меняется настолько стремительно, что я за ним не успеваю.

Надо бы поговорить с Виктором про Дивногорского. Но потом, без Кузи.

– Тут еще есть одно дело, – внезапно вспомнил он. – В гостинице, где я остановился, у горничной пропала дочь. Выехала из Петербурга и не доехала до столицы. Не могли бы вы посмотреть, не было ли аварий или чего‑то подобного? Я даже не знаю, садилась ли девушка в поезд. Но она из него не выходила.

– Гермес, – Виктор улыбнулся, – вы опять взялись за дело, которое в лучшем случае не принесет вам ничего, кроме нервотрепки. Сильно сомневаюсь, что горничная вам заплатила.

– Это ерунда, – отмахнулся Аверин, – жаль ее. И потом. Вы же знаете, я не люблю исчезновения. Даже если я верну безутешной матери тело ее дочери, попавшей в ДТП по дороге на вокзал, мне будет легче.

– Конечно, я гляну. У вас есть ее фото?

– Кузя? – спросил Аверин. Тот кивнул.

– Я смотрю, вы отлично работаете вместе, – рассмеялся Виктор и налил еще.

 

Утром Аверин позвонил в общежитие, где проживала Светлана, и убедился, что девушка сдала ключи на вахту перед своим предполагаемым отъездом. Значит, по всей видимости, она отправилась на вокзал.

– Кузя, сбегай в общежитие. Попытайся взять след, узнать, докуда Светлана дошла пешком. Потом дуй на Николаевский вокзал и поищи там. Нам важно знать, села девушка на поезд или нет. Если да – она пропала по дороге. Все еще есть шанс, что она отстала от поезда на каком‑нибудь полустанке.

Но это было крайне маловероятно. На любом полустанке была если не касса, то будка обходчика, а значит, имелся телефон. Разве что дело произошло ночью и девушка замерзла, не дождавшись помощи.

Кузя остался стоять, переминаясь с ноги на ногу.

– Что такое?

– Там холодно, Гермес Аркадьевич. А мне котом бегать.

– И?

– Ну, у меня есть костюм… теплый.

Аверин нахмурился сначала, а потом рассмеялся:

– Ты что же, хочешь надеть костюм и бегать в таком виде по вокзалу?

– Ага. И не пнет никто. Сразу видно, что домашний.

– Ну… хорошо. Неси сюда свой костюм.

Кузя направился к себе, а Аверин подошел к телефону. Набрал номер городской судебно‑медицинской экспертизы и попросил к аппарату Каминского.

– Да‑да, я вас слушаю, – раздалось меньше чем через минуту. В голосе медэксперта прозвучали странные нотки, но Аверин не обратил на них внимания.

– Доброе утро, Альберт Семенович, у меня к вам один важный вопрос.

– Та‑а‑ак… – протянул медэксперт, – задавайте.

– К вам, случайно, не привозили на днях неопознанных женских тел? Молодой девушки, на вид лет восемнадцати.

– Та‑а‑а‑ак, – повторил Альберт Семенович, – я знал. Вот вообще не сомневался. Как вы узнали? Минут десять назад привезли, я даже осмотреть толком не успел. Но то, что увидел, лишило меня дара речи. Тогда ничего не трогаю, жду вас.

– Выезжаю.

Аверин пошел переодеваться. А когда вернулся в гостиную, на стуле уже лежал кошачий костюм и вокруг нарезал круги Кузя.

– Маргарита, одень кота, пожалуйста, я хочу взять его с собой.

– Сейчас. – Маргарита вышла, взяла Кузю под передние лапы и совершенно бесцеремонно запихнула в комбинезон. Потом подошла к зеркалу, достала из ящика ручку, вырвала из адресника листок бумаги и, написав что‑то, сунула в карман кошачьей «курточки». Аверин пристегнул поводок.

– Отвезу тебя на вокзал, – сказал он уже в машине.

– Мя‑я‑я! – ответил Кузя.

В отделении судебно‑медицинской экспертизы Аверин надел халат и сразу же направился в прозекторскую. Альберт Семенович встречал его на пороге.

– О, отлично хромаете, – поприветствовал его эксперт. – Портняжную мышцу вам вспороли, не иначе?

– Вот уж не знаю, не спрашивал.

– Ничего. – Альберт Семенович хитро подмигнул: – Когда‑нибудь я все про вас узнаю. – Он погрозил пальцем.

– Увы, вынужден вас разочаровать. Даже если вы меня переживете, все равно вам ничего не достанется: на днях мне выдали разрешение на создание фамильяра.

– О… а я‑то думал, что меня сегодня уже ничем не удивить. Не боитесь?

Аверин усмехнулся:

– Не особо. Ладно, показывайте тело. Мне весьма интересно, что вас могло так впечатлить.

Они зашли внутрь. На столе лежало тело молодой женщины без головы. Аверин обошел его и остановился, потирая подбородок.

– Да‑а‑а… – наконец изрек он. – Ну и ну.

Срез на шее был очень ровным, но не это так удивило опытного судмедэксперта. А то, что он был полностью зажившим: новая кожа закрывала место среза, слегка проминаясь в том месте, где должна была находиться гортань.