Истеричка

Мне тоже захотелось выпустить стрелу. Я попросила арбалет и мысленно поставила к черному стволу эту милую девушку в розовой кофточке. Я прицелилась и быстро, пока рука не дрогнула. Моя стрела задребезжала на десятке. И какая же я после этого истеричка? Вы попробуйте стрельните из спортивного арбалета в сумерках, да и еще при полной луне.

Нет, я не истеричка, я еще только учусь. Отрабатываю технику истерических манипуляций. У меня были хорошие учителя, к примеру, моя классная руководительница. Она была настоящим мастером истерики. Каждый раз, когда в школу наезжала проверка РОНО, наша любимая учительница усилием воли вызывала слезы на своем монументальном лице, хваталась за сердце и всей тушей с размаху бухалась в обморок. Прямо перед комиссией. Только инспектора в кабинет – она сразу в обморок. И после этого никто не совал нос в наш классный журнал. А журнальчик у нас был крапленый, наша классная рисовала там недостающие пятерки. Таким образом, ей удалось наштамповать двенадцать золотых медалей. Хватило всем желающим. Мне перепало, да. Таких рекордов не ставила ни одна средняя школа. Это была самая лучшая учительница в нашем городе, она дурила все РОНО, как первоклассников. Потому что люди боятся громких криков, слез, разбитого стекла. И я их понимаю. Ну страшно! Просто страшно иногда становится. Не каждый сможет различить: где настоящие аффективные вопли, а где военные маневры.

Конечно! Безусловно! Истерический прием не безупречен, он всегда является признаком дипломатического поражения. Его нужно использовать только в самом крайнем случае. Поэтому в нашей семье заведена традиция решать проблемы тихой сапой. И в этом моя свекровь – непревзойденный виртуоз.

Ей очень захотелось развестись с первым мужем, а он никак не соглашался. Суд ей отказал, тогда она и предложила своему первому: «А поезжай‑ка ты в Анадырь. Там хорошо! А как устроишься, я к тебе и приеду». Мужчина поехал на край земли, за десять тысяч километров. Наша добренькая мамочка писала ему письма и в каждом обещала: «Уже, уже! Скоро, скоро! Выезжаю». Через два года несчастный получил по почте свидетельство о разводе. Он не знал, что наш гуманный суд автоматически разводит супругов, которые не живут вместе более двух лет.

Моя свекровь, конечно, молодец, аплодисменты женщине, но ей пришлось ждать результат два года. А если времени в обрез, истерическая манипуляция – самое то. Долговременного эффекта не дает, зато срабатывает быстро.

И не только женщины! Мужчины давным‑давно используют такие методы убеждения. Мой свекор освоил эти штучки еще в ранней молодости, когда задумал жениться на нашей добренькой мамочке. Его родители были в шоке: разведенка охмурила мальчика! Будущей невестке побили окна, надеялись, что это поможет. Писали жалобу в обком, невесту хотели привлечь за растление. И тогда наш любезный папочка взял табуретку, резко швырнул ее в ближайшее окошко и зарычал: «Еще одно слово – и я вам тут все окна повыбиваю!» Сработало. И ничего страшного тут нет, в хорошей истерике все как с алкоголем: главное – не злоупотреблять.

Отсюда делаем простейший вывод: децибелы – не самый главный показатель истерики. Вопли, крики, слезы, битье себя в грудь, попытки кусаться, непроизвольный смех – все это, конечно, очень интересно. Но часто настоящие истерические приступы проходят в полной тишине, особенно если они как‑то связаны с огнем. Когда я сжигала первый тираж своей книги, я не кричала и не визжала, я молча кидала в огонь книжку за книжкой, тысячу книжек сожгла и не сказала ни слова. Я полагаю, тихая истерика гораздо более интересная вещь, чем клинические вопли, в таких случаях нервное напряжение нагнетается до такого уровня, что взрыв практически неизбежен. Летальные исходы не исключены.

В то же самое время многие из хронических мелких истеричек, которые спускают пар всю жизнь и понемножку, очень часто разговаривают тихо. "Потише, – они говорят, – потише" – и ставят брови в скорбный мостик и лечат, они все время лечат своих вечно сопливых детей. «Осторожно», «аккуратней», «не шумите», «не бегайте», «не сорите» – они любят все это повторять раз по десять, им очень нравится наставлять на путь истинный и учить, что, кстати, и подтверждает случай с Розовой кофточкой.

Вы можете меня спросить: «Почему же я так долго терпела Розовую кофточку?» Да, я могла бы сразу, как наш папочка, взять стул и моментально убрать помехи из эфира. Но нельзя же! Нельзя вот так вот сразу. Презумпция невиновности! Я должна была допустить, что Розовая кофточка затеяла свой глупый разговор о моих формах по неведению своему, по простоте душевной и после небольшой паузы она догадается сменить пластинку. Я досчитала не то что до десяти, я ждала не меньше пяти минут, прежде чем снова вернулась к столу.

Мои надежды оказались напрасными. Когда я вернулась, Розовая кофточка читала толстушкам лекцию о раздельном питании.

– Шестьдесят! – она сообщила всем объем своей талии. – Я слежу за собой, не расслабляюсь, гусятину ни‑ни, не ем, и поэтому у меня всегда стабильно: девяносто, шестьдесят, девяносто!

Танечка‑именинница, ей похлопала, реденько так, зловеще – хлоп‑хлоп‑хлоп.

– Ничего сложного, – Кофточка поправила ровную челку, – главное – считать калории.

Собрание криво поморщилось. Дамы устали, все‑таки розовый утомляет глаза. Тем более что у каждой объем талии был как минимум семьдесят, это я так… по‑братски предполагаю, а там глядишь, и все восемьдесят, не говоря уже о прочих габаритах.

Я подсела к своей тарелке с гусем. Отломила мягкую булочку, окунула ее в грушевую мякоть – и тут опять в мои окопы запустили ядовитый газ.

– Вот посмотри, – Кофточка сказала, – Соня, смотри. Сейчас у тебя на тарелке больше тысячи калорий!

– Не может быть! – засомневались толстушки.

– А вы посчитайте, – она усмехнулась и принялась у меня на глазах четвертовать моего гуся, – мясо жирное потянет калорий на шестьсот, если не больше…

– Да ну? – Танечка тоже удивилась.

– Да, да, да, а что вы хотели? Гусятина! Сплошной жир! Груши в меду – тоже не меньше двухсот. Соус… Соус – это вообще смерть фигуре. И еще хлеб! – она улыбнулась, как будто застукала меня с бутылкой у шкафчика. – Вон у тебя булочка лежит! Ага! Ага! А время сейчас уже сколько? Десятый час. А впереди еще торт.… И это, не считая алкоголя! Один бокал вина – сто пятьдесят калорий, а сколько ты у нас сегодня выпила?

Розовая кофточка торжествовала, как прокурорша на процессе. Я отодвинула гуся. Глотнула винишка. И решили дать ей последний шанс.

– Рыбка моя, – я у нее спросила, – подумай хорошо и скажи, что тебе нужно для счастья? От меня лично?

– Ага! Неприятно! Неприятно! – обрадовалась кофточка. – Это сейчас! А потом ты мне скажешь спасибо! Вот когда будешь секси, как в прошлом году, сама подойдешь ко мне и скажешь «спасибо!». Тебе нужна кетоза, ты знаешь, что такое кетоза? Волшебная диета! Посмотри на меня, я регулярно сижу на кетозе. Тяжеловато, конечно, не каждая выдержит. А ты соберись! Стисни зубы! Ты тоже быстро приведешь себя в норму, ты начнешь себе нравиться, и муж на тебя будет смотреть другими глазами. Да, а ты думаешь, муж не замечает эти твои десять килограмм? Думаешь, он тебя не сравнивает с другими женщинами?

Монолог был слишком длинным, и в моих планах его не было, в моих планах был гусь и торт. Поэтому я встала, это удобнее, когда выступаешь публично. Я встала и превысила уровень шума. Иначе нельзя. Хорошая громкость – необходимое условие для проведения истерической атаки.