Роза севера. Избранники Армагеддона III

– С самолета? Переночевать? Ну, идите к Нюрке. У нее три года как муж пропал, всех привечает. Третья изба справа.

У отца Вениамина маслянисто заблестели глаза.

Нюра оказалась женщиной средних лет, с добродушно‑приятным лицом. Отец Вениамин витиевато попросился на ночлег, а Варламов подкрепил просьбу купюрами Российского союза (снял с банкомата еще в Сталинграде).

Женщина заулыбалась:

– Сбегаю в лавку за водкой, да и угощения купить дорогим гостям. А вы пока располагайтесь.

Гостиная оказалась опрятной, со старой полированной мебелью. Часть помещения занимала большая печь, видна была и другая комната, с кроватью. Телевизора Варламов не заметил, но имелся простенький музыкальный центр. Путники поставили ружья в угол и сели на скрипучий диван.

Нюра скоро вернулась с полной сумкой, поставила варить картошку, слазила в погреб. Одновременно расспрашивала путников, охая и вздыхая по поводу сбитого самолета.

– Эти московиты скоро и до нас доберутся.

– Далеко до ближайшего города? – наконец сумел спросить Варламов.

– До Баймака сорок верст, оттуда продукты привозят. И еще сотня до Магнитогорска, это большой город.

В дверь постучали. Лохматый мужик средних лет представился Никитой, здешним старостой. Видать, новость уже разнеслась по деревне. Выслушал рассказ Варламова, покачал головой. Глянул в угол:

– А ружье вроде Митяя будет. Откуда оно?

– Да встретили двоих по дороге, – нехотя сказал Варламов. – Спешили поживиться на месте крушения, и к нам примеривались. Пришлось пальнуть под ноги, тогда разошлись мирно.

– Вот дурак, – покачал головой Никита. – Нарвется когда‑нибудь.

Как будто обошлось.

Нюра накрыла стол, стали заходить другие мужики, пошло застолье. Водки хозяйка купила с запасом. Недобрыми словами поминали Московию, но больше говорили о хозяйстве. Подвыпивший священник продекламировал похабные стишки про отца Онуфрия.

 

«Обходя общественные огороды,

Отец Онуфрий обозрел оголенную Ольгу.

«Ольга, отдайся. Озолочу!»

Ольга отдалась.

Окончив оную операцию, отец Онуфрий от оплаты отказался.

Обозленная Ольга огрела отца Онуфрия оглоблей.

Отец Онуфрий околел»

 

Все хохотали, особенно хозяйка. Разошлись не скоро, луна уже озарила улицы деревни. Варламову постелили на полу, а отцу Вениамину, из уважения к сану, на диване. Когда Варламов ходил в туалет (пристройка над выгребной ямой), на диване никого не было, а из‑за закрытой двери слышался равномерный скрип. Варламов улыбнулся, с вздохом вспомнил Джанет и скоро уснул.

Когда позавтракали (отменной яичницей), явился староста с потрепанным Митяем.

– На аэродроме десант высадили, полосу расчищают. Этот еле убег, пришлось большой круг давать. Ты, это, отдай ему берданку.

Митяй избегал смотреть на Варламова. Тот взял ружье, действительно оказалось системы Бердана, со скользящим затвором. На всякий случай вынул патрон из ствола и отдал оружие Митяю.

– Вам лучше спрятаться, – продолжал староста. – Как бы войска не высадили, чтобы двинуться на Челябинск, там танковый завод. Мы‑то привычные, в лес уйдем, а вам чего встревать?

Предложение казалось разумным. Нюра собрала путникам мешок, по указанию Никиты положила пачку свечей и спички. Варламов подхватил «Сайгу» и вышли на крыльцо.

– Видите скалу, будто голова и нос торчит. Рядом береза, а под ней лаз. Кажется, только мальчонка пролезет, но книзу расширяется. Это старые горные выработки, в них пока пересидите. Далеко не ходите, там прямо лабиринт.

Идти было километра два, к концу пути с запада стал нарастать гул самолетов. Похоже, Московская автономия действительно наступала на Урал.

Лаз был узок – Варламов еле протиснулся по глинистому спуску, волоча мешок и ружье. Внизу оказалась довольно ровная площадка. Пламя свечи озарило утрамбованный пол, кострище, несколько тюфяков, наверное тут было мальчишеское логово. Пыхтя, сполз отец Вениамин. Перекрестился, прочел «Отче наш» и завалился на тюфяк. Видно, ночью времени на сон не тратил.

Заняться было нечем. Варламов полежал, вспоминая свой дом в Торонто и Джанет. Потом вспомнилась Кандала и лес, где часто ночевал на голой земле… Проснулся от далекого гула. Взобрался к выходу и выглянул из‑под березы. Был виден кусок «бетонки», по ней ползли серо‑зеленые машины, наверное БТРы.

Н‑да, как добираться до города? И есть ли смысл? Но пешком до Хабаровска не дойти. Варламов рассказал об увиденном отцу Вениамину, который безмятежно раскинулся на тюфяке.

– И чего люди воюют? – невесело добавил он. – После той войны пора бы угомониться.

– Все гордыня, – вздохнул отец Вениамин. – Еще в Писании сказано: «Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа…». Вот и я многовато вопрошал о делах церковных, так что пришлось бежать из Московской автономии. Но и здешний владыка оказался крут. Ничего, Расейский союз велик, найдем с кем поладить.

Похоже, священник был любителем не только вина и женщин, но и свободы слова. Варламов с досадой лег на тюфяк. Америка тоже распалась на Территории – каждая выживай, как можешь. И в Канаде центральной власти пришлось ужаться. Может, хоть эти в Сталинграде окажутся умнее?

Давно миновало время обеда, хотелось есть. Достали из мешка хлеб, сало и лук. Отец Вениамин довольно крякнул, найдя заботливо укутанную четвертинку. Оказалась и бутыль с водой. После еды поболтали, потом Варламов выглянул еще раз: все тихо, солнце садится. Легли опять. Варламов снова заснул и проснулся непонятно от чего. А… храпа отца Вениамина не слышно.

Зажег свечу, соседний тюфяк пустовал. Выглянул наружу: темно, взошла бледная луна. Все ясно, отца Вениамина опять потянуло на подвиги. А вдруг попадет в переделку? Варламов поколебался, брать с собой «Сайгу» или нет, и решил без нее: темно, толком не прицелишься. Прячась за кустами, выбрался к дороге. Деревня казалась вымершей и почему‑то не лаяли собаки. Все разбежались, что ли?

Держась в тени домов, Варламов двинулся по улице, но далеко не ушел. Его схватили сзади, будто клещами, и скрутили за спиной руки. Вынырнуло ухмыляющееся лицо, фуражка набекрень.

– Кто такой? Ладно, к командиру его. Он в третьей избе.