Роза севера. Избранники Армагеддона III

Ноги еще плохо держали. Хватаясь за стволы березок (слава Богу, это были не ели с ядовитыми иглами!), Варламов спустился к телу Сашки. Тот лежал ничком, лохмотья комбинезона колыхались в красноватой мутной воде. Варламов постоял: что же говорил Сашка?.. Ах да, надо идти по речке вверх, там поселок и как будто кто‑то живет. Но кто может жить в Тёмной зоне?

Речка текла через просеку недалеко от лагеря – от бывшего лагеря. Сколько таких, испепеленных напалмом, осталось вдоль трассы?.. Первым делом Варламов умыл горящее лицо и попил, проточная вода не давала вторичного излучения. Отсутствие маски больше не беспокоило: как и сказал Сашка, все это была туфта. С самого начала они были обречены на смерть. Потом побрел по болотистому берегу вверх по течению. Дождик продолжал идти, словно плакало само небо.

Впереди послышался шум – Варламов вышел к порожистому участку. Вода низвергалась между камней, по черному омуту плыли клочья пены, по берегам высились скалы. Вспомнилась «Калевала»: он будто в Похъеле, стране мертвых. И правда, где же еще? Может быть, здесь встретит Светлану?..

Как ни странно, от омута вела утоптанная тропинка. Варламов с трудом поднялся по ней, тропинка влилась в дорогу, а дальше были видны дома – Сашка опять оказался прав. Здания в два и три этажа, скорее городок. Варламов побрел по дороге, подташнивало, голова заболела опять. Впереди возникла человеческая фигура. Когда приблизилась, то оказалась женщиной, но странного вида: невысокая, худая, в нарядном платье. Еще ближе…

Лисье лицо, красивые голубые глаза. Но голодные, и что‑то в них внушает страх.

– Не бойся, – сказал женщина. – Я Рената, и мы виделись, только не здесь. Здорово над тобой поиздевались. Но это не повторится.

– Меня зовут Евгений, – тупо сказал Варламов.

– Знаю, – отмахнулась Рената. – Юджин, Евгений, какая разница. Пойдем со мной. В городе снимешь свой дурацкий комбинезон, все равно от него нет проку. Там помоешься, я уже нагрела воды. В магазине найдется мужская одежда.

– Какой смысл? – горько спросил Варламов. – Я все равно умру.

– Ты не умрешь. У тебя Дар, только ты еще не знаешь, какой.

Она повернулась, и Варламов побрел вслед в ее сумрачный город…

 

Сильно тряхнули за плечи – пропал сумрак Зоны и покинутый город. Варламов глядел в белесые рыбьи глаза.

– Не спать! – жестко приказал МГБ‑шник. Он отпустил Варламова и сел напротив.

Варламов повел плечами – больно!

– Мне что, и спать нельзя? – ошарашено спросил он.

– Пока не полагается. – Конвоир, сощурившись, разглядывал его. – Прибудем на место, там решат.

Варламов облизнул губы, взывать к милосердию стражей бесполезно. Ладно, не скажет больше ни слова – ни этим, ни тем, кто их послал. Но что же он видел сейчас, сон? Просека, каторжники у опор… Он в тяжелом комбинезоне, бежит, его обдает жаром… Небывалое правдоподобие для сна. И голова все еще болит. Он прижался лбом к холодному стеклу.

Серый туман стлался по земле, стало темнее – поезд миновал полярный круг, и тусклое солнце скрылось за горизонтом. В купе загорелся яркий свет, и за окнами почернело. Время тянулось медленно, веки Варламова то и дело слипались, он поспешно раздвигал их, но все равно трясли еще несколько раз. Замелькали огни, поезд остановился у освещенного вокзала. Петрозаводск – бывшая столица Карельской автономии, теперь обычный губернский центр. Стояли долго, потом поезд сорвался с места и словно провалился в темный колодец. До Вологды дорога шла по малонаселенным местам.

От яркого света голова болела все сильнее. Ночь тянулась бесконечно, несколько раз стояли, но вокзалы оставались в стороне, и названий не было видно. Наконец стало светать: белый туман, смутные массы деревьев, красная полоса разгорается на горизонте. Вдали загорелись золотые искры – как когда‑то над озером Мичиган, когда с Сирином подлетали к мертвому Чикаго. Только это не высотные здания, а купола соборов – временная столица Московской автономии, город Владимир.

Когда поезд остановился, города разглядеть не удалось, за открывшейся дверью вагона было гостеприимно распахнуто нутро автофургона. Варламова толкнули в него, следом зашли сопровождающие. На этот раз ехали недолго: лязг отпираемых ворот, глухие голоса. Когда открылась дверь, видны были только кирпичные стены внутреннего двора и розовый квадрат неба над головой. Повели по лестнице, потом по коридору, где стены были обшиты панелями из темного дерева. Втолкнули в дверь.

– С возвращением, господин Варламов!

Сумрачный кабинет с портретом президента Московской автономии на стене, из‑за стола приподнялся мужчина в форме. Тоже низкорослый: мода у них на мелких, что ли?

– Майор Седов, – резковато представился он, – старший дознаватель Министерства государственной безопасности.

– Задержанный Варламов. – Постарался ответить в тон.

Мужчина криво улыбнулся, у него были холодные серые глаза.

– Конечно, – кивнул он. – Евгений Павлович Варламов, восемь лет назад исчезнувший из Карельской автономии при странных обстоятельствах.

– Меня увезли, – хмуро ответил Варламов. И неприязненно добавил: – В чем меня обвиняют?

Дознаватель указал на стул с высокой спинкой.

– Садитесь, куртку можете снять. Обвинение было предъявлено при задержании: угон военного самолета и подрыв тем самым обороноспособности Российского союза.

Варламов сел на жесткий стул, на дознавателя пришлось смотреть снизу вверх. Повторил сказанное на корабле:

– Это Михаил Сирин поднял самолет в воздух, когда на базу напали. Я не знал, что он возьмет курс на Америку.

Седов глянул на дисплей:

– Так и будете повторять? Бессмысленно. Сирина нет в живых, так что подтвердить ваши слова некому. А за такое преступление дают десять лет каторжных работ.

– На строительстве струнной дороги? – хмуро спросил Варламов, а на душе стало тяжело: прощайте, Джанет и дети.

– Скорее всего, – усмехнулся Седов. – Отбыть срок и вернуться мало у кого получается.

– Садисты вы, – вяло сказал Варламов. Нахлынула тоска, а тут еще усталость от бессонной ночи.

– С какой стороны посмотреть, – прищурился майор. – Зато послужите возрождению великой России.

– Такие, как вы, ее и просрали, – зло сказал Варламов. – Отец рассказывал, что было перед войной: жуткое воровство, всё развалили. Где были тогда ваш президент и госбезопасность?

Дознаватель покачал головой: – Получите дополнительный срок за клевету на президента.

– А какая разница? – передернул плечами Варламов.

– И в самом деле… – задумчиво произнес Седов, и в глазах появилось оценивающее выражение. – Хотя, что мы всё о плохом?

Он поставил локти на стол, наклонился к пленнику и задушевно сказал: