Колдовской оберег

– Кирюш, там правда что‑то случилось, – заключила она. – Тут… такой шквал эмоций, аж захлёстывает. Тоска, боль, растерянность, непонимание, безысходность – что от Ритки, что от Тошки, а вот энергетика Макара не чувствуется вовсе.

– Что ты этим хочешь…

– Да нет! – не дала ему договорить Лиза, будто испугавшись, что, озвучив мысль, Кирилл несчастье притянет, – Он жив, это точно! Просто… энергетика не читается вообще, его как будто в стеклянную колбу поместили, которая ну совсем ничего не пропускает. Не знаю, что это может значить. Могу понять, что с ним всё в порядке в физическом плане, и только… Я посмотрела фотку, где он один, так там фонит всё, сплошные помехи, такое впечатление, будто кто‑то глушит сигнал намеренно. Не понимаю.

– Лиза… может, моя версия глупой покажется, но я полагаю, что Макара похитить могли. Недаром тебе старуха снилась с ребёнком на руках. Ты ребёнка не разглядела?

– Ну нет… – неуверенно возразила Лиза, посмотрела растерянно, а в глазах мелькнуло сомнение. – Да быть не может! Зачем? С какой целью? Выкуп? У ребят и денег особых нет… Не бедствуют, но всё же, не того формата бизнес у Антохи. И ребёнок… Не рассмотрела я его. Старуху разглядела хорошо, а вот ребёнка не получилось, он прижимался к старухе, лицо прятал, да и темно слишком… Так что я даже не могу сказать мальчик это был или девочка.

– А я вот не сомневаюсь в своей правоте! – самонадеянно заявил Кирилл.

– Почему я, в таком случае, энергетику Макара не улавливаю? Не знаешь, случайно? Допустим, ты прав. Я не верю, конечно, но допустим. Кто и как может так прятать ребёнка, что я даже его состояние определить не могу?

– А вот этот вопрос, не имеет пока ответа. Ладно… попробуй прозвониться ещё раз кому‑нибудь.

Лиза взяла в руки телефон, но вызов снова сорвался.

Лишь утром уже из аэропорта ей удалось дозвониться, причём не до брата, не до Риты, а до Егора. Позвонила ему от отчаяния, с подсказки Кирилла. Он считал, раз Егор даром обладает, то в любом случае звонок ему лишним не будет, глядишь, и подскажет что.

– Лиза! – обрадовался тот. – Как хорошо, что ты позвонила! У нас тут такое произошло!

– Что с Макаром? – не дослушав, выдохнула девушка. – Ты, я так понимаю, в курсе?

– Да. Ты только не волнуйся, Лиз… Макара… похитили.

– Ох! – Лиза чуть не выронила телефон, шепнула Кириллу одними губами: «Ты был прав», и уже в трубку. – Егор, что тебе известно об этом? Выкуп требуют или…

– Или! – не дослушал Егор. – Никаких требований, никаких зацепок, и похищение произошло при странных обстоятельствах. Антон напился с горя, спит у меня на диване, Рита дома осталась у мамы твоей. На успокоительном уже почти сутки. Что делать с ними, я не знаю, оба совсем расклеились. Прилетай уже, Лиз… мне с ними обоими не справиться, – совсем жалобно закончил Егор.

– Егор, мы через сорок минут вылетаем, дома, вернее, у мамы будем ближе к ночи, наверное… Ты не против, если мы сразу к тебе заедем? Думаю, вместе что‑нибудь сообразим.

– Само собой приезжайте.

– И ещё… я фотку смотрела Макаркину, не пойму, почему не могу увидеть его. Есть какие‑нибудь догадки?

– Есть, Лиза. И если я прав, найти Макара нам будет ох как тяжело. Но об этом не по телефону, слишком долго объяснять. Одно запомни: его жизни ничего не угрожает, у похитителей на него планы.

– Как всё запутано… Ладно. Тогда до встречи. Будем собираться, самолёт через два часа.

7

1870 год

Ася шла по глухому лесу в сторону деревни. Вот уже месяц, как жила она у колдуньи, и выбраться к своим никак не получалось. Изболелось от тоски сердечко, но ослушаться ведьму и просто уйти девочка не могла, боялась, что вернётся хвороба маменькина. Старуха без конца угрожала, то и дело напоминая Асе условия их договора, понимая, что только страх за родных удерживает девочку подле неё.

В тот раз ведьма помогла, что и говорить, научила Асеньку, как от беды матушку избавить, отогнать злое лихо, в считанные дни поставить измождённую хворью женщину на ноги, за то девочка была благодарна ей, но в остальном…

А в остальном жизнь в доме ведьмы обернулась Асе кошмаром. В самом страшном сне девочка не могла увидеть такого. И вроде не издевалась над ней старуха, вести нехитрое хозяйство её– дело для Асеньки вовсе не обременительное, привычное, не белоручка небось, работой не гнушается, но чувствовала девочка, как с каждым днём утекают силы её, и как хорошеет при этом, наливается жизнью старуха.

От чего так? От чего с каждым днём всё хуже и хуже становится? Тоска по дому силы подтачивает? Или же ведьма по капле жизнь из неё вытягивает? Знать бы… Старуха, хоть и брала девочку в ученицы, с обучением не торопилась, всё больше по хозяйству гоняла, да упрекала, ежели не по её что‑то выходило. То изба недостаточно жарко протоплена, то соринка на полу обнаружится, то коза не там привязана, то травки сушёные не в том порядке в сараюшке развешаны, то за нерасторопность пеняет. И готовит‑то Ася плохо– сколько раз миску полную еды на пол со стола сметала, и всё‑то у девчонки из рук валится, а что она едва на ногах держится в жарко натопленной, насквозь провонявшей какой‑то ядрёной травой избе, того ведьма видеть не видела. Или же не хотела видеть. Вособо прохладные дни помимо обычной печи старуха заставляла Асю топить ещё и буржуйку, девочка то и дело в изнеможении выбегала на крыльцо, и стояла, не в силах надышаться стылым осенним воздухом до тех пор, пока резкий окрик старухи вновь не загонял её в избу.

Спать Ася уходила в сараюшку, втихаря мечтая, чтобы угорела старая карга в адовом пламени раскалённой печи. Чуда не случалось. Едва занималась заря, старуха криком поднимала девочку, отправляла на родник за водой. Ни минутки не удавалось Асе выкроить в ежедневной круговерти бесконечных, подчас ненужных и бестолковых дел, чтобы сбегать до деревни, своих навестить, а старуха о том и слышать не желала, всё грозилась, беду на Асину семью навести. Угрожала со свету сжить не только маменьку, слабую ещё после болезни, а и сестрицу любимую– Зою. Ведь это просто. Достаточно глаза отвести в лесу, когда та по грибы, по ягоды пойдёт, да и заманить в болото, в самую топь. Никто и следа не сыщет.

И боялась Асенька. Плакала ночами, зарываясь лицом в пахучее сено, всёпредставляла, что может дома случиться в её отсутствие. Ведь месяц минул, срок немалый. Истосковалась Ася, царапался лютым зверем дикий страх в душе. Ей бы весточку из дома получить, только бы узнать, всё ли ладно там. А ну как не сдержала слова карга, имаменьке худо сделалось? А остальные? Батюшка, сестрица любимая, братишки малые… они– пострелята так и лезут всюду, с такими любопытными всегда что‑нибудь случается. А бабушка? Она ведь старенькая совсем… И плакала Асенька из ночи в ночь, забываясь зыбкимсном лишь перед рассветом, но стоило глаза сомкнуть, тут же поднимала её ведьмища, заставляла работать и угрожала, угрожала изо дня в день.

Сегодня девочка не выдержала, всю ночь просидела она возле сараюшки, глядя в тёмное, хмурое, сыпавшееся на землю колючей моросью небо, и под лопатку кольнуло дурное предчувствие, потянуло домой со страшной силой. Бороться с собой стало выше её сил, Ася вскочила с брёвнышка, подоткнула длинную юбку и бегом помчалась прочь от жуткого места.