Командарм Серпилин
Четвертого числа Гаврилов планировал поработать с ротными командирами по уточнению размещения огневых средств рот. Этим планам не суждено было сбыться. Успел только утвердить график несения и маршруты караулов, потому, что с 4‑го числа ответственность за охрану крепости со всем находящимся в ней имуществом возлагалась на его батальон. В приказе по корпусу он лично был поименован ответственным за приемку помещений и имущества у подразделений и частей, покидающих крепость. Именно четвертого начинался вывод из крепости подразделений, не входящих в 28‑й корпус.
Около полудня его выдернул командир саперного батальона танковой дивизии с требованием принять у него казарму. И понеслось! Полчаса ругался с ним, требуя убрать кучи хлама, оставленные в казарме и рядом с ней. Только после угрозы настучать его комдиву, удалось заставить саперов наводить порядок. Гаврилов понимал, что если не настоять, ему придется самому выгребать мусор за всеми выходящими частями. А в крепости дислоцировались четыре стрелковых полка двух дивизий, два артполка, автобат, батальон войск НКВД, тюрьма НКВД, армейские госпиталь и школа младших командиров, окружная школа шоферов, корпусные и армейские склады и куча других мелких подразделений. Все подразделения, не входящие в 28‑й корпус должны были покинуть крепость до 21‑го января. По этой причине начальство выпихивало всех из крепости буквально пинками. Все были злы, орали и матерились. Однако капитан упорствовал, отказываясь подписывать акты сдачи‑приемки помещений и описи находящегося в них имущества.
На следующий день он вынужден был привлечь к приемке помещений обоих своих замов. Они проводили первичную проверку, и приносили завизированные акты на подпись. Только, редко это случалось. Для убывающих из крепости полковников, подполковников и майоров его подчиненные старлей и политрук были не авторитетны. Приходилось идти разбираться самому. Да и капитанский чин Гаврилова задачу не сильно упрощал. Приходилось трясти подписанным лично комкором приказом о порядке сдачи‑приемки помещений. Только угроза пожаловаться в штаб корпуса действовала на самых рьяных.
Больше двух недель комбат с замами только этим и занимался. Домой приходил только на ночь, усталый, охрипший и злой. Пытался жаловаться командиру полка, тот его отшил, заявив, что в связи с предстоящим выводом подразделений дел у всех невпроворот, а у Гаврилова, как остающегося в крепости, дел меньше всех. Понять его было можно. В первых числах февраля планировался вывод из крепости всех подразделений полка, кроме батальона Гаврилова. В штабе дивизии ответили примерно также. Некоторые командиры убывающих частей пытались вывозить из казарм мебель, двое – даже снять в казармах двери и окна. Этот ад продолжался две недели. Лишь после двадцатого числа смог пройтись по ротам и посмотреть, как все устроились на новых местах, каждая рота в своем укреплении. С этим как раз проблем не было. Места в казармах освободилось – хоть отбавляй.
Участились попытки местного населения проникнуть в крепость и помародерствовать. Караулам несколько раз даже пришлось стрелять. Задержанных сдавали в комендатуру. Внешний периметр Тереспольского укрепления охраняли пограничники расположенной в укреплении погранзаставы, поскольку он совпадал с госграницей. Периметр Волынского и Кобринского укреплений и Цитадели – стрелковые роты. Пришлось увеличить количество караулов в ночное время. Мародеры притихли.
Еще в середине января в батальон пришло новое штатное расписание и приказ приступить к переформированию подразделений под новые штаты. Но, только в конце месяца комбат смог заняться этим делом. Общая численность батальона по новому штату примерно сохранялась.
В каждом взводе четвертое стрелковое отделение и минометное отделение предстояло переформировать в новое «опорное» отделение, имеющее на вооружении станковый пулемет и два противотанковых ружья. Название «опорное», очевидно, указывало, что новое подразделение должно повысить устойчивость подразделения в обороне. Вот только вооружения под новые штаты еще не было. Тем не менее, Гаврилов приказ по батальону выпустил и обучение расчетов приказал начать. По ПТР пока приходилось учить расчеты только теоретически по уже полученным наставлениям. Минометы калибра 50 мм с вооружения снимались, по причине малой дальности стрельбы.
В каждой роте вместо пулеметного взвода из двух станковых пулеметов формировался опорный взвод, вооруженный крупнокалиберным пулеметом, одним станковым пулеметом, двумя ротными минометами калибра 82 мм и четырьмя ПТР.
В батальоне предстояло сформировать из взвода ПТО, минометной и пулеметной рот единую опорную роту в составе артиллерийского взвода из трех противотанковых пушек калибра 45 мм, минометного взвода при шести ротных минометах и пулеметного взвода при двух крупнокалиберных и двух станковых пулеметах.
Новые штаты Гаврилову и всем командирам очень понравились. Во‑первых, огневая мощь батальона заметно увеличивалась. Вместо 9 минометов калибра 50 мм появлялось 6 минометов калибра 82 мм. Старые минометы стреляли миной весом 0,9 кг всего на 900 метров, чего было явно не достаточно. Новые минометы использовали мины весом 3,1 кг и метали их аж на 3 км. Во‑вторых, резко усиливалась противотанковая оборона: добавилось еще одно противотанковое орудие и 30 штук ПТР. В‑третьих, появились собственные средства ПВО: 5 пулеметов ДШК калибра 12,7 мм, имевших, кроме обычных пехотных, еще и специальные станки для зенитной стрельбы. Количество винтовок, автоматов и оставалось примерно на том же уровне. Количество ручных пулеметов уменьшалось с 36 до 27, а станковых с 18 до 14. Количество самозарядных винтовок уменьшалось втрое, но по факту в батальоне их и было только четверть от штата.
Как понял Иван, основная идея новых штатов состояла в спуске части тяжелого вооружения с полкового и батальонного уровня в роты и взводы, что увеличивало самостоятельность и ответственность каждого командиров рот и взводов. Ну и добавился новый вид оружия – противотанковые ружья калибра 14,5 мм. Судя по полученным наставлениям – серьезная вещь! Бронепробиваемость – 35 мм на дистанции 300 метров. Пулеметы ДШК тоже могли поражать легкую бронетехнику на большом расстоянии. В результате противотанковые и противовоздушные возможности батальона резко возрастали.
Оставалось дождаться поступления новых вооружений.
Впервые пройдя с начальником штаба и ротными командирами весь периметр крепостных валов и заглянув во все казематы по периметру, Иван сильно озадачился. В свое время крепость была рассчитана на 15 тысяч человек гарнизона. Из них тысяч пять – пехотное прикрытие, остальные – артиллеристы. А в батальоне по штату – 780 человек, включая медперсонал и хозяйственников. Длина периметра внешних валов – 6400 метров. На один километр фронта получалось всего 120 человек. В 10 раз меньше уставной плотности. Правда, в уставе имелись в виду полевые укрепления. А в крепости наличествовали мощные кирпичные казематы, укрытые пяти‑шести метровыми песчаными и грунтовыми насыпями. Казематов было столько, что каждого пехотинца с винтовкой можно было посадить в отдельный стрелковый или артиллерийский каземат. Это был сильный козырь.
И тем не менее, на километр фронта получалось всего‑навсего 5 ручных пулеметов, 2,5 станковых, 2 миномета, 15 автоматов, 20 самозарядных винтовок и 65 обычных. Плотность огневых средств совершенно недостаточная для надежной обороны. Несколько исправляла положение приданная артиллерия – 1,5 дивизионных трехдюймовки и 3 противотанковых сорокапятки на километр фронта. И все равно очень мало. Гаубицы и корпусные пушки предназначались для обстрела удаленных целей, и в обороне крепости не могли помочь никак. Зенитные пушки – тоже. Другое дело – 15 дивизионных минометов. Их огонь, сосредоточенный на узком участке фронта, мог стать весьма серьезным аргументом. Это был второй козырь обороняющихся.