Коробка Кошмаров
– Вторую я выпустила в окно. Третья случилась ночью, и я посадила её в банку, а с утра вытрясла в форточку. Теперь я стараюсь дойти до ближайшего парка, когда начинается приступ. Что бы сразу – на травку. Они все разные, и цветом, и размером, а в отеле их нечем кормить. Хотела сделать рентген, чтобы узнать много ли ещё там… куколок. Но раздумала – может им вредно облучение? Я даже кофе перестала пить – горячий. Боюсь обварить. Они ведь живые!
В кафе пахло булочками и свежим экспрессо. Но рядом с ноутом на столе Гэл стоял только дежурный стакан воды.
– Любопытно, очень любопытно, – док снял толстые очки и стал неспеша протирать линзы краем халата, – Расскажите, сильно нервничали из‑за развода?
– Порядком. Хотя развод казался мне закономерным. Дети выросли. Муж в деловых поездках месяцами. Мало внимания, только сиди и жди звонка, – Гэл вздохнула.
– Влюбились?!
Она покраснела, закрыла лицо руками.
– Да.
– Кто был инициатором бракоразводного процесса?
– Я, – не отнимая рук от пылающих щёк, затараторила Гэл, – Арман не хотел. Год тянул с ответом. А когда я уже начала колебаться – не вернуться ли, он вдруг согласился, но сам не явился. Оформили через юриста – мужу акции, а мне – наш дом.
– Кто‑нибудь видел этих бабочек кроме Вас? Вы живете у своего друга?
– Нет, никто… – слезы на клавиатуре уже, – мы с ним тоже… расстались. Чтобы проверить чувства. Я не могу день за днём – еда, любовь, сон, еда, любовь, сон – и так по кругу! Я работать хочу. Арман по сути отстранил меня от дел, забрав акции. Лишил права голоса! Я любила нашу волшебную работу! В ней все строилось на доверии. А я предала Армана – ушла, без объяснения причин. Я даже не могу вернуться в дом, где я была счастлива – с ним! Как я одна буду там жить?!
Гэл охрипла и сильно закашлялась, комок в горле зашевелился. Он был больше обычного. Воздуха уже не хватало.
– О! Вот опять! Сейчас полезет! Не могу больше говорить… док! Отключаюсь.
– Минутку! Это у Вас от волнения – бабочки! – заторопился доктор. – Реакция на стресс. Переезжайте назад в Ваш дом. Начнёте новую жизнь. Найдёте работу, заведёте собаку – бабочки и закончатся. А рецепт я вам пришлю на почту! Пейте по инструкции. Если через неделю приема бабочки все ещё будут появляться – наберите меня!
– Спасибо, док. На связи!
Гэл захлопнула крышку ноутбука, оглядываясь в поисках уборной.
Лишь бы было не занято!
На этот раз все оказалось намного хуже. Пусть доктор не поверил. Но интуиция подсказывала ей – эта последняя!
А сейчас необходимо было выжить.
Бабочка была гораздо больше, и позывы жёстче. Гэл поняла, хрипя, что сейчас задохнётся… прямо здесь – в туалете пиццерии. Трудно представить конец глупее для сталкера удаленных миров! В глазах потемнело, колени тряслись. Она уже готова была сдаться, расцарапывая горло, но, сквозь шум крови в ушах услышала знакомый голос:
– Давай, бейби!
И закричала в ответ, точнее, зарычала отчаявшимся зверем:
– А‑а‑а‑арман!!!
Злость и тошнота наконец сделали своё дело: в раковину выпала полураскрывшаяся куколка, и Гэл удалось вдохнуть. Голова кружилась. Зажмурившись и ухватившись за раковину чтобы не упасть, Гэл жадно глотала воздух. Боль в ободранном горле, жажда, как всегда после… этого, и облегчение!
Она почти ощупью включила воду – сполоснуть рот. Перламутровая слизь куколки размылась под струей, и сквозь слезы Гэл увидела в раковине голую девочку. Она тёрла кулачками глаза, а мокрые изумрудные крылышки, дрожа, уже распрямлялись у неё за спиной.
– Сталкеры не сходят с ума, – вслух подумала Гэл, и собственный осипший голос показался ей чужим, – потому что и так сумасшедшие! У меня профдеформация.
Дрожащею рукой она еле попала в карман толстовки, вытащила очки.
Девочка оказалась прелестной: потянулась, зевнула. И доверчиво протянула к Гэл маленькую ручку.
– Нужно отнести её в Контору! Показать Арману, – подумала Гэл, и вздрогнула: пропуск на работу она сдала – единственный выход – вернуться с девочкой домой. Там, в оранжерее или в зимнем саду, она будет в безопасности. А дальше – посмотрим.
В кармане нашёлся старый клетчатый платок мужа – протирать очки. Гэл повязала его вокруг малышки как тунику. И посадила девочку на плечо.
Такси остановилось у знакомого каменного забора. Гэл машинально пересчитала вещи.
Чемодан на колесиках, сумка с ноутом и рюкзак для котов – с малышкой, сонно таращившейся в иллюминатор переноски. Все на месте.
Сумерки уже стали густыми как черничное варенье.
Глядя на тёмные окна особняка, Гэл отметила про себя: «Все хорошо. Муж и дети уже спят, а она просто поздно вернулась домой. С утра надо успеть пожарить оладьи, пока Лис не ушёл в колледж».
Она бодро зашагала через сад.
– С возвращением миссис Роуз, – проскрипел электронный страж, распахивая перед ней тяжелую дверь.
– Включи свет, отопление и сделай мне чай с лимоном и ложкой сахара.
– Не могу, миссис Роуз, – дверь гулко захлопнулась за спиной, оставив Гэл в полной темноте, – Питание отключено. Я… я… я…
Все стихло.
– Закоротило, что б тебя! Завтра утром посмотрю, при дневном свете.
Муж всегда быстро решал проблемы энергообеспечения особняка. Теперь придётся разбираться самой.
И Гэл, уже третий раз за день, поймала себя на мысли: «Нужно позвонить Арману…»
Тьма была густой и холодной, как желе. Тишина обжигала уши. А ещё этот запах!
Их дом всегда имел множество ароматов, по которым Гэл могла бы с закрытыми глазами пройти в любую комнату: молотый кофе, корица и мускатный орех – столовая; розы, анемоны и хороший одеколон – их с Арманом спальня; канифоль и гиацинты – комната старшего сына Лиса, он виолончелист; а кедром и флёрдоранжем тянуло из зимнего сада… резная лестница пахла старым лаком, едва уловимый запах солей, разбавителя, марганца, и розового масла тянулся из алхимической лаборатории мужа. Все вместе ароматы создавали неподражаемый аккорд – запах родного угла.
Но сейчас все запахи отступили, кроме одного, резкого и незнакомого.
