Корреспондент
– А здесь у нас что? – Андрей открыл дверь и увидел абсолютно пустую комнату с окном, выходящим в глухую стену.
– Да ничего. Так. Келья.
– Чего?
– Келья, в которой живут монахи.
– Что ты такое говоришь?
– Да как ещё назвать такую бестолковую комнату?! Когда находишься в ней, и дверь закрыта, кажется, будто ты замурован в замке каком‑то средневековом или отрешился совсем ото всего.
Табак с Анатолием вошли в комнату, где непосредственно располагалась редакция. Там стояло два стола и несколько стульев, один из них в углу. Андрей на него уселся и тут же упал.
– Кыркларели![1] – нараспев воскликнул Табак, больно ударившись об пол.
– Что?
– Это я от нехороших слов пытаюсь так отучиться. Город ни при чём, а обсценной лексики не прозвучало. Какого чёрта здесь делает стул со сломанной ножкой?
– Да, сломался сто лет назад, выкинуть не могу, он стоит на балансе у нас, так вот в сторонку его и поставили.
– В сторонку… Нет бы в эту свою келью отнести. Там ему самое место, – сказал Андрей, вставая.
Входная дверь была не закрыта. На пороге появился франтоватый мужчина в твидовом костюме с блестящей лысиной и озорными глазами.
– Hi guys![2] Merhaba![3] – сказал человек.
– О, Дэрил, привет, selam, – ответил Анатолий. – Это Дэрил Джонсон, наш американский коллега.
Андрей и Дэрил пожали друг другу руку.
– Siz grevi nasıl yazıyorsunuz?[4] – спросил Дэрил.
– Daha bilmiyoruz. Belki de yazmayacağız[5], – ответил Анатолий.
– Kahve var mı?[6]
– Обижаешь. Elbett e[7], – сказал, выпрямившись идеально перпендикулярно полу, Толя и пошёл на кухню.
Андрей и Дэрил последовали за ним. Кухонька была маленькая, рассчитанная всего на одного человека, поэтому Андрей с Дэрилом остановились в коридоре. Из кавалькады кофейных турок Анатолий взял одну побольше и, ловко управляясь, заварил кофе как заправский кофевар из местного кафе. Андрей с Дэрилом переглянулись и улыбнулись. В ухватках Толи было что‑то турецкое. То ли мимически он копировал турок, то ли сама окружающая обстановка за годы пребывания в стране несколько сроднила его с собой.
Троица выпила кофе из маленьких чашечек с синим и красным орнаментом. Андрей понимал, что кофе разбередит его головную боль, но отказать себе в удовольствии побыть в новой, предвещавшей любопытный опыт, атмосфере, пропитанной горьким кофейным ароматом, он не мог. Дэрил попрощался, упомянув, что в следующий раз увидятся в клубе.
– Что за клуб? – поинтересовался Андрей, когда Дэрил закрыл за собой дверь. В висках начинало противно пульсировать.
– Да, есть у нас тут местечко, где мы отдыхаем, по профессиональному признаку. В гостинице «Гранд Анкара», по четвергам, лобби в нашем распоряжении.
– В чьём это «в нашем»?
– Собираются иностранные корреспонденты, иногда заходят и местные. Очень душевно пьём виски, – ответил Анатолий.
Андрей живо представил, что скоро ему доведётся побывать в этом весьма любопытном обществе.
Уходя из редакции, Андрей кинул взгляд на свой стол. Завтра предстояло усесться за него с кипой местных газет для изучения и поиска новостей. А пока нужно было вернуться домой, отдохнуть, отогнать головную боль, упорядочить мысли и сделать намётки для романа, ведь впечатления переполняли, ситуация предрасполагала к творчеству, пока Андрей не погрузился в новостную рутину, захватывающую с головой. Добравшись до своего нового пристанища, Табак перекусил хлебом с белым козьим сыром, попытки преодолеть боль силой воли не увенчались успехом. Голову, словно налитую оловом, тянуло к подушке. Его срубил сон. Он заснул прямо на диванчике, набросив на себя мягкий пледик, в зале, не добравшись до кровати в спальне.
VII
– Таня! Таня! Та‑а‑а‑а‑ня! – кричал Андрей, надрываясь. На его висках вздувались вены от напряжения. Руки сжались в кулаки так, что ногти оставили следы на тыльной стороне ладоней. Таня удалялась в своём синем плаще, всё шла и шла, не оглядываясь. Андрей почувствовал тяжесть в ногах, он не мог сдвинуть их с места. Весь мир одномоментно стал мокрым, пропитанным всепроникающей влагой. Отовсюду капало, и грохотал гром. Андрей не мог двигаться. Его будто разбил паралич от этой тотальной сырости. Андрей заплакал, из него выливалось горе, которое он держал в себе. Оно лилось в виде чернил. На земле синие струйки оставляли витиеватые рисунки – исписанные круглыми буквами страницы черновика его романа. Он с трудом переставил ноги, чтобы сойти со строк великой литературы, оказавшейся разлитой по земле. Сразу после этого он увидел похоронную процессию. Небо светилось багряным. Люди прошли мимо него, чуть не наступая ему на ноги. Он увидел, что хоронили его. Попытался закричать этим людям, что он жив, что его полёт, вольный и упорный, продолжается. Но из глотки вырывался воздух, лишь царапая горло. Звука не выходило.
[1] Кыркларели – город во Фракии.
[2] Привет, ребята! (англ.)
[3] Здравствуйте! (тур.). (В дальнейшем переводы с турецкого не оговариваются. Здесь и далее все переводы, кроме специально оговоренных, принадлежат автору. – Ред.)
[4] Как вы пишете о забастовке?
[5] Еще не знаем. Может, и не будем писать.
[6] Кофе есть?
[7] Конечно.
