Лабиринты сознания в поисках панацеи

– Я рада, что не ошиблась в тебе. Ты именно та, кто сможет продолжить наше дело. В свое время я обучала и Евгения, но он не всегда был достаточно сфокусирован на своей миссии. И потом… он начал вести себя неосторожно. Он даже пытался шантажировать руководство онкоцентра. Сиюминутные мелочные достижения отвлекали его внимание от главной цели. Я не осуждаю его, это свойственно людям – стремиться к более полному удовлетворению своих витальных потребностей. Но это и привело его в конечном итоге к больничной койке.

Аделина и раньше чувствовала, что история с Куденко не так проста, а сейчас у нее уже не осталось никаких сомнений относительно природы его «внезапной» болезни. Вершинина продолжала понемногу открывать перед ней их тайны.

– К счастью, реверс‑инжиниринг внутренней программы распределения лекарств онкоцентра был им практически завершен, в ней не хватает лишь некоторых деталей. Эти бумаги, которые ты нашла здесь и хотела было в страхе уничтожить, на самом деле позволят нам выяснить настоящие причины того, почему некоторые пациенты в нашем онкоцентре не получают нужные им лекарства вовремя.

– Подождите… Здесь есть какая‑то внутренняя программа, регулирующая получение лекарств пациентами? Я полагала, что все решения принимаются без участия человека или каких‑то сторонних программ. Разве одного ГАР недостаточно?

Лидия Аркадьевна тяжело вздохнула.

– К сожалению, все гораздо сложнее, но обычным производителям общественных благ, конечно, не говорят, что в работу ГАР могут вноситься коррективы по усмотрению распорядителей на местах. Это может поколебать веру людей в его непредвзятую справедливость. В действительности единая система ГАР – не более, чем рамки для создания алгоритмов распределения благ на местах согласно базовым принципам Великой Справедливости. И порой те, кто должны бы были отслеживать их соблюдение, на деле наоборот ищут обходные пути, чтобы получить больше прибыли или больше власти над людьми.

Система оказалась еще сложнее, чем изначально полагала Аделина. «Прибыль, власть… Как будто у некоторых членов общества не было никаких потрясений, и результаты трех социальных революций для них остались лишь на бумаге. Если все действительно построено не на Великой Справедливости, а на выгоде отдельных лиц, то никакие корректировки Алгоритма Распределения Лекарств не помогут улучшить процесс получения препаратов пациентами, – озадаченно подумала Аделина. – Но если правда раскроется, то это в лучшем случае приведет к четвертой социальной революции, а в худшем – и вовсе подорвет веру людей в возможность справедливого возмещения их трудозатрат при выполнении общественно полезных задач в ближайшем столетии».

– Аделина, не пытайся сейчас рассуждать о том, что нас ждет в будущем. Будущее – это не статичный объект. Оно создается вариабельным множеством наших выборов. Возможность изменить будущее есть всегда, даже если тебе сейчас кажется, что один человек не может идти против целой системы. Те жертвы, которые уже были принесены на алтарь Великой Справедливости, не были напрасно поглощены очистительным огнем войны и трех социальных революций. Они помогли тебе оказаться сейчас в этом кабинете, где ты встретилась лицом к лицу со своими самыми сильными страхами.

– Страхом правды и…?

– Страхом перед самой собой, перед своими возможностями, перед риском полного краха привычной тебе системы. Но в основе всего лежит страх быть отвергнутой обществом и умереть в одиночестве. Именно этот корневой страх смерти ты и должна в себе побороть. Не только страх собственной смерти, но и страх смерти твоих близких, смерти всего привычного в этом мире. Только ощутив в себе подлинную свободу, ты сможешь помочь и другим обрести ее. Тогда ты найдешь верное решение.

Это было уже слишком. Слишком патетично, слишком философски, как‑то не по‑настоящему. Аделина чувствовала себя героем нелепого блокбастера, в котором должны умереть все ее близкие, а она сама, также умерев, должна затем воскреснуть и спасти этот мир, следуя канонам мета‑религии.

– Мне просто немного не по себе от всего происходящего вокруг меня последние три дня. И то, что Вы говорите сейчас о какой‑то особой миссии, о возможностях, которые я не должна упускать… Я не понимаю этого! Какой должна стать моя жизнь? Почему вообще именно я оказалась в фокусе Вашего внимания?

Казалось, что Лидия Аркадьевна читает ее мысли, как открытую книгу, потому что мягкая улыбка вновь коснулась ее строгих губ, едва Аделина начала говорить.

– Оглянись вокруг. Мир заснул много лет назад, молчаливо приняв приговор, вынесенный общенациональным поручением. Всех держат в страхе смерти, и это служит лучшей мотивацией к труду. Причем Распорядителям даже не надо брать на себя ответственность за судьбы людей или испытывать чувство вины перед теми, кто относится к низшим категориям общественной полезности. Они делают все, чтобы такие люди сразу ни на что не надеялись и, преклоняясь перед Великой Справедливостью, легко жертвовали своими жизнями ради накопления общенационального блага. В то же время, те супер‑производители благ, кто еще хоть что‑то может, сделают все, чтобы остаться на плаву и тянуть за собой своих иждивенцев.

«Идеальная социальная кинетическая система, к тому же с саморегуляцией и самоуничтожением путем легальной эвтаназии», – мрачно подумала Аделина. Вершинина продолжала свою трагическую и одновременно вдохновляющую речь.

– Ты отличаешься от остальных, ты другая. Тебе небезразличны причины тех явлений, которые ты наблюдаешь. Ты задаешь вопросы там, где другие лишь отводят глаза. Ты упорно работаешь, чтобы предложить лучшее решение из возможных. Ты достойна того, чтобы хотя бы попытаться что‑то изменить. И я верю, что ты сможешь во всем разобраться. Аккуратно, шаг за шагом, с достаточной осторожностью, но ты придешь к тому, что позволит восстановить равные права всех пациентов на исцеляющие их болезни лекарства.

Аделина не думала, что такая скромная личность, как она, давно находится под чьим‑то наблюдением и покровительством. Голова шла от всего этого кругом, но в целом она понимала, что пока для нее все складывается хорошо. Даже лучше, чем она могла надеяться, устраиваясь на работу в онкоцентр. Ведь на самом деле, она всю свою сознательную трудовую жизнь и хотела заниматься чем‑то по‑настоящему важным, а не просто работой, формально признанной «общественно полезной» деятельностью.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. В ее голове мелькали картинки прошлой счастливой жизни, которой она не знала или не помнила, но отчетливо могла представить по рассказам старшей сестры. Она бежала по цветущему лугу в солнечных лучах летнего вечера, спотыкаясь и смеясь, навстречу своим счастливым и свободным от труда родителям. Но она никак не могла добежать до них, по изображению шла крупная рябь, и картинка стремительно менялась. Под тяжелыми облаками стального цвета люди в униформе шли стройными рядами, колонны бронетехники медленно ползли мимо оплетенных колючей проволокой бетонных заборов и безжизненных полей. Ослепительная вспышка взрыва заставила ее вздрогнуть и вернуться в действительность.

Все актуальные проблемы Аделины были не так уж велики, она была готова действовать.

– С чего я должна начать?

– Прежде всего, ты должна ознакомиться с той информацией, которую нам удалось собрать. В ней тоже есть свои закономерности и свои загадки.