Лицо света, лицо тьмы

Я обернулась. Какая‑то женщина лет тридцати пяти, может, сорока (в темноте плохо видно), подходила к нам. Шла, видимо, сразу от калитки. Черные завитые волосы, черная ветровка с капюшоном, черные прямые брюки. Женщина то ли обожает этот цвет, то ли любит быть незаметной. А может, ожидает запачкаться. Я вот даже не знаю, куда я иду и зачем. Что там внутри, в этом замке? Что нас ждет? Охота на монстров или соревновательные бои в грязи?

– Вы Леонелла? – спросил он у новоприбывшей.

– Это я.

Мы сдали деньги, Сергей Петрович помечал галочкой каждого в своем списке, затем наконец вошли в замок.

Внутри недостроенного здания был огромный холл – в этой части уже имелся потолок первого этажа. В ряд стояли стулья, за ними – пуфики и кресла‑груши. На полу лежал полосатый коврик, по виду чистый, захотелось даже разуться. Уличной двери здесь не было, как я уже отметила, да и вешалок тоже, поэтому никто не раздевался. Стулья были развернуты в сторону одной из стен, к ней почти вплотную стояло удобное на вид кресло и маленький столик с бутылкой воды – кто‑то явно подготовился долго разговаривать. Приглядевшись, я заметила черный ноутбук, лежащий на этом столе темного дерева.

– Приветствую всех собравшихся! Эти каникулы я решил начать с «Ночи страшилок», так полюбившейся вам в прошлый раз. Так как это новый проект, я в двух словах поясню, что это значит, тем более сегодня с нами новые лица. – И в эту секунду взгляд его темно‑синих глаз, будто пронизывающих насквозь, словно рентгеновское излучение, уперся прямо в меня.

В первое мгновение я едва не кивнула, мол, да, я впервые с вами, но тут до меня дошло. Они должны думать, что я Элла! Как он узнал, что я – это я?!

Меня бросило в горячий пот, и вовсе не по вине жары – ночь выдалась холодной, а стены с отсутствующей дверью не спасали от ветра. Я лихорадочно искала решение, перебирая все свои мысли, крутящиеся в голове так быстро, словно они были спицами в двигающемся колесе. Я должна их разубедить. Все должны думать, что я Элла. Но как ему сказать? Выкрикнуть прям в зал: «Постойте, я не в первый раз здесь!»

А потом он попытается поймать меня на лжи и предложит громко, на весь зал, поднявшись с места, словно ученик на уроке, рассказать, что было в прошлый раз. А я ведь даже примерно не представляю себе формат данного мероприятия!

Следующая мысль‑спица меня немного утешила: «Подумай логически, как он мог понять, что ты – это ты? Даже если это он схватил Эллу и держит где‑нибудь в подвале, он же не будет в этом признаваться в открытую. Значит, он имел в виду что‑то другое!» В общем, движимая этой мыслью, я наконец додумалась обернуться и тут‑то и заметила, что женщина, присоединившаяся к нам только что, села прямо за мной во второй ряд. То есть Макаров смотрел на нее, а не на меня!

Я тут же выдохнула, а ведущий – или как его правильно сейчас называть – продолжил говорить:

– Итак, последователи Павлецкого совершенно случайно в прошлом году отыскали на территории его дневник. Правильнее сказать – журнал, потому что там было больше набросков новых песен, чем каких‑либо воспоминаний. Однако имелись и они, воспоминания, которые мы называем меж собой «заметки на полях». Дату Ян проставлял всегда, ввиду чего некоторые все‑таки именуют журнал дневником. Так вот, оказалось, что Павлецкий за год до смерти начал видеть какую‑то, как он сам выражается, чертовщину. Часть из увиденного и услышанного он даже изобразил в песне «Я уже в аду». Мы решили устроить чтение этих страшных или по меньшей мере странных записей и превратить их в обсуждение. Формат близкий к «байкам у костра», с которым знакомы люди моего поколения. Это когда деревенские собирались у костра под песни под гитару, и не всегда, замечу, присутствовал алкоголь! Да‑да, а то, я смотрю, тут многие заулыбались. Нет, это сейчас молодежь не может себе представить такого, чтобы встретиться и не выпить, хотя бы по бутылке пива. Но у нас это было, скорее, исключением.

– У нас тоже пиво редкость. Чаще косячок! – заржал брюнет.

– Осуждаю тебя, – улыбаясь, молвил блондин. Ну, хоть кому‑то он улыбается!

– Правильно делаешь, что осуждаешь своего приятеля, – поддержал Сергей Петрович. – Наркотики, даже легкие, очень вредны и вызывают привыкание, кто бы что ни говорил. Но разговор сейчас не об этом. Я пытаюсь объяснить формат этих встреч.

– «Байки из склепа»! – это снова брюнет.

Все хихикнули.

– «Сверхъестественное»! – подсказала теперь Ирина.

– Не смотрел, – пожал плечами Макаров, – может быть, и так. Первое смотрел, но не помню. Это что‑то вроде «Секретных материалов»? Вот их я точно смотрел. Но это все художка, вымысел, а у нас – реальность и формат именно обсуждения. Каждый будет предлагать свою версию, как он ее видит. Допускаются как рациональные объяснения, так и иррациональные. Никто никого не троллит, как у вас это называется, все остаемся толерантны к чужому мнению! Радикальный атеизм и скепсис, как и радикальный фанатизм крайне не приветствуются! Чтобы максимально насладиться нашими встречами, я настойчиво рекомендую оставаться открытыми к любой версии, в общем, be open‑minded, как говорят англоязычные люди.

Чем больше Сергей Петрович говорил, тем сильнее он мне нравился. И плевать на его излишнюю потливость и выпирающий животик. Я тоже не могла отнести себя к стопроцентным скептикам (вспомнить хотя бы наши с Эллой предчувствия по поводу мамы), хотя и сразу верить во всякую чушь никогда не спешила. Но дело даже не в призывах быть гибкими, а в том, как он в принципе разговаривал. За его речами чувствовалось глубокое знание психологии и неплохое образование. То, как он пытался сплотить нас всех, – это очень подкупало.

Итак, он открыл, по всей видимости, отсканированные страницы журнала Павлецкого на своем компьютере и стал зачитывать одну из записей.

– Дата: 12 июня. «Сегодня ночью я снова услышал ржание коня. Отдаленное, оно будто заигрывало со мной, заманивая меня пойти искать источник. И вместе с тем довольно близкое, ведь в доме установлены дорогие стеклопакеты, работал кондиционер, и окна были закрыты, но я все‑таки услышал. Я решил побороть себя, не как в прошлый раз, и подойти к окну. Я встал и усилием воли отдернул занавеску. На участке никого не было. Поняв, что я просто схожу с ума и надо переходить на здоровый образ жизни, пока не пришлось лечиться, я вернулся в постель. Через какое‑то время ржание повторилось. Я поднялся и уже быстрее оказался у окна, которое не стал зашторивать. И как же я пожалел! Слуховые галлюцинации для нервов гораздо лучше, чем зрительные. Их хотя бы всегда можно на что‑то списать. А то, что я увидел, уже ни на что не спишешь. Женщина! Она излучала белый свет, передвигаясь по моему участку. Я думал, что умру – так сильно забилось сердце! Дойдя до угла участка, призрак растаял…» – Макаров прикрыл крышку ноутбука и повернулся к нам. – Итак, у кого какие мнения на сей счет? Что конкретно он видел?

Блондин, вспомнив, что он лидер, заговорил первым:

– У меня, как обычно, рациональная версия. Ян пишет что‑то про переход к ЗОЖу, наверняка это намек на наркоту.

– Да‑да, – поддержал друга брюнет. – Он, короче, обкурился. Вот и привиделось.

– Хорошо, Тимур, вашу общую мысль я понял. У кого еще мнения? – ничуть не обидевшись на предыдущую версию, спросил Сергей Петрович.

– А я, – заговорила Ира, – думаю, что здесь все‑таки мистика. Он реально что‑то видел! Одно дело – конь, может, их тут держат в деревне, но белая женщина, которая просто растворилась! Это как? Он же не придумал это!