Линда

– Не совсем, – продолжил тот. – Бывают несчастные случаи: неосторожное обращение с прессом, падение с подножки клинтанка во время движения, дорожные происшествия. Однако чаще всего клинеры гибнут в результате взрыва.

– Помои умеют взрываться? – спросил юноша с жвачкой.

– Нет. Только отдельные предметы, сделанные специально для того, чтобы взрываться. Их называют бомбами, – вежливо ответил Максим. – Согласно теории, их выбрасывают в мусорные контейнеры сектанты из «Чёрного огня». Несмотря на наличие камер, невозможно понять, кто именно бросил свёрток с бомбой. Мимо мусорных контейнеров проходят тысячи человек в день.

– И чего они этим добиваются? – спросил высокий тощий юноша.

– Их требования озвучивают главари. Вы часто видите их в новостях. Но главное, чего они добиваются, так это нашего страха, – Максим придал голосу храбрости. – Поэтому мы не должны их бояться. И вы, когда придёте работать к нам, не будете бояться, потому что будете знать, что делаете нужное для общества дело.

– А я ни разу не видел в новостях, что клинеры погибают от бомб, – прервал не слишком искреннюю речь подросток с розовыми волосами.

Максим вздохнул. Правительство действительно умалчивало погибших клинерах, хотя сами теракты активно освящались в СМИ.

– Если о таком скажут в новостях, никто не захочет работать клинером, – выдал Максим самую очевидную догадку.

– Или правительству вас просто не жалко, – сказал хамоватый юноша, пытавшийся закурить. – Я так понимаю, экскурсия закончена. Отдайте электронку.

Федя покраснел от злости и молча отдал устройство. Подросток забрал его и, закурив прям в здании, пошёл к выходу.

– Отстой, – подвёл бесхитростный итог мероприятию юноша в майке с логотипом брутал‑фанк группы.

Выпускники последовали за своим товарищем к выходу, переговариваясь о чём‑то в полголоса.

– Каждый раз одно и то же. Ненавижу это дерьмо, – Максим швырнул брошюры на столик под уголком безопасности. – Но я должен рассказывать им правду. Они должны понимать, на что идут.

– В целом, всё прошло не так уж плохо, – утешил Федя. – Они один раз даже посмеялись. «Круто» – сказали.

– Ага, только самым крутым в нашей работе оказалось расплющивание собачьих трупов. Они даже не знают, как омерзительно они пахнут. А ты вообще молчал всю экскурсию, – упрекнул Максим.

– Да просто у тебя так хорошо получалось, – замялся Федя. – И вообще, я из‑за тебя в субботу вынужден работать. Мог бы простить мне страх сцены.

Деликатно кашлянув, на себя обратил внимание невысокий кудрявый юноша. Рядом с ним стоял второй, повыше, с шрамом на лбу.

– В общем, мы хотим у вас работать, – сказал первый.

– Вы уверены? – недоверчиво посмотрел на них обоих Максим. Такого фурора он не ожидал.

– Да у меня выбора особого нет, – кудрявый юноша достал из карманов балахона руки. На правой не хватало кисти. – Я заметил, что у вас напарник с особенностями. Надеялся, что и для меня приспособят машину. Я буду хорошо работать. Сами понимаете, иначе…

– Утилизация, – тихо проговорил Федя. – Ладно, иди на второй этаж к директору. Электронный паспорт с собой?

– Конечно! – оживился кудрявый юноша.

– Тогда в ту сторону. Прямо, потом налево, и на лестницу. Увидишь симпатичную девушку, рядом с ней дверь. Не ошибёшься.

Убрав руки в карманы, видимо, по привычке, подросток быстро пошёл по коридору.

– А ты? Почему хочешь стать клинером? – спросил второго Максим.

– Не, ну нормальная такая работа. Гарантии социальные, отпуск там, форма, – гнусавым голосом рассуждал юноша со шрамом на лбу. – Машину водить люблю ещё. А у вас большая такая машина. Самый крутой на дороге буду.

– А пятьдесят два мёртвых клинера в год тебя не смущают? – уточнил Федя.

– Ну это же немного, правда? – юноша на секунду засомневался. – Допустим, если клинеров десять тысяч, то пятьдесят это в процентах… – он погрузился в мучительные вычисления.

Подождав секунд пять, Максим спросил:

– Тебя как зовут, молодой?

– Биг Ди, – ответил юноша и сделал какой‑то странный молодёжный жест.

– Послушай, Биг Ди. Если ты не забыл электронный паспорт, иди за своим товарищем на второй этаж, – с улыбкой сказал Федя.

– За кудрявым инвалидом‑то? Не вопрос, – сделав на прощанье тот же странный жест, юноша пошёл по коридору.

– Нет, ну это просто конченый придурок, – Максим закрыл ладонями лицо и приглушённо крикнул.

– Ну да. Толерантный такой, – посмеялся Федя. – Зато, теперь я знаю, с кем сравнить Шурика. Шурик такой же тупой, как Биг Ди.

 

 

Глава седьмая

 

Наступил понедельник. Поначалу он ничем не отличался от других. Максим стоял на подножке клинтанка, вялый, небритый, и мечтал об окончании рабочего дня. Дожди, наконец, прекратились. Выглянувшее солнце заставило надеть солнцезащитные очки. Так как по утрам Федя был немногословен, Максим слушал через беспроводные наушники агрессивный нейро‑грайнд. Этот жанр сочетал в себе электронные бластбиты, миди‑гитару с дисторшн‑плагинами и вокал с элементами харша, созданный нейросетью. Как правило, знаменитости продавали права на свой голос музыкальной группе или лейблу, а они уже делали их вокалистами любого жанра в два клика. Эта музыка была не столько злой, сколько энергичной, и она бодрила Максима не хуже чашки кофе.

Клинтанк был уже полон и двигался по узкой однополосной дороге в сторону свалки, запах которой уже ощущался в воздухе. Федя разогнал машину до ста километров в час вместо разрешённых девяносто. На этой скорости встречный поток воздуха выдувал из кузова мелкие пластиковые пакетики, но Максим не стал одёргивать коллегу. Штраф скорее всего не придёт, да и самому хотелось поскорее разделаться с работой – дома ждали не только мозги Шурика, но и Вика.