Ловушка памяти

* * *

 

– Пациентка сейчас находится в отделении интенсивной терапии; состояние тяжелое, кровоизлияние в мозг, черепно‑мозговая травма… – Доктор в приемном покое спокойно зачитывал диагноз, будто рекламное объявление. – Никаких прогнозов пока дать не могу.

– Когда мы сможем с ней поговорить? – спросил Итан.

– Поговорить? – Доктор посмотрел на него поверх очков. – Молитесь, чтобы она хотя бы пришла в себя.

– Вы хотите сказать… – начал Кристофер.

– Я хочу сказать, что еще рано делать какие‑то выводы; первые три дня самые критичные.

– Она может умереть?

– Мы делаем все возможное, чтобы этого не случилось. – Доктор похлопал Криса по плечу. – Извините, у меня много дел.

– Конечно, конечно…

 

* * *

 

Маркус смотрел в призрачный сумрак перекрестных улиц через окно приемного покоя. Ночь уже готовилась к рассвету, а буря все никак не затихала – казалось, погода прокляла их всех, отгородив весь мир от них или их самих от этого мира. Маркус заметил, как где‑то вдали между домами, в черте горизонта, проступает тонкая нить рассвета. Скоро взойдет солнце, думал он. Еще не свыкся с той мыслью, что дни сменяют ночи, а ночи уходят за днями, и все это смеет жить, когда ее больше нет… Хейз вспомнил, как говорил с ней там, на полу в гостиной, как она смотрела на него вопрошающим взглядом, как она не хотела умирать…

Маркус прислонился к окну.

– Она мертва, – шептал он, – мертва. – Уперся лбом в стекло так сильно, что оно затрещало: – Мертва… – Оторвался от окна.

Темный силуэт стоял перед ним там, в непроглядном тумане. Он прятался в тени, неуязвимый для всех фонарей, для всех окон, что будто специально светили мимо. Маркус сделал два шага назад. Силуэт пошел в глубь снежной бури. Хейз попятился еще, наткнулся на одну из каталок, на стоящее в центре приемной кресло, повернулся, споткнулся о столик; ноги его заплетались, руки сковала дрожь. Он пошел к центральному входу.

– Маркус! – услышал где‑то за спиной. – Маркус, стой!

Хейз выбежал из больницы, слетел с покатых ступеней. Проклятый туман сгустился до облаков. Непроглядно‑серое нечто опутало улицы. Маркус добежал до парковки, завернул за угол, обежал половину здания – никого нет. Задыхаясь от летящего в него снега, он бежал, увязая в сугробах. Все кружилось и мерцало в глазах: и свет фонарей со стен больничного корпуса, и ночь, и вдруг проступившие звезды. Маркус прищурился – туман отступал, он рассеивался, став прозрачнее. Хейз стер с лица летящий в него снег. На него из сумрака выходил человек.

Маркус достал пистолет.

Выстрел – осечка; выстрел – попал.

Силуэт пошатнулся, выстрелил в Хейза, осел и упал лицом в снег.

– Маркус! – услышал он вопль брата. – Маркус, черт тебя подери!

И почувствовал острую боль в правом колене.

 

12 глава

 

– Забери ее сегодня из школы, – сказала Марта, поправляя прическу у большого настенного зеркала.

Грегори только зашел в дом, занеся с собой уличный холод.

– Хорошо, заберу, – сказал он, отряхивая ворот пальто от липкого снега.

– Я хотела заехать сама, но дома столько дел, сам понимаешь…

– Понимаю.

– А сейчас такой ужасный туман, школьные автобусы даже не ходят.

– Не ходят, – согласился он.

– Не пойму, почему в такую погоду не отменят занятия, как ты думаешь, Грег?

– Тоже не понимаю.

Марта вколола в шиньон одну шпильку, потом вторую, после, убедившись в прочности сей сложной конструкции, повернулась и с деловитым видом посмотрела на мужа.

– Я хочу заказать шары, такие огромные, с блестками внутри.

– Можно и без шаров.

– О чем ты? Пятнадцать лет – это первый юбилей, совсем не повод экономить.

– Я думал, первый юбилей – это десять лет.

– Не цепляйся к словам. Она так быстро растет…

– Да, очень быстро.

– Ты купил, что она просила?

Грегори остановился на минуту, пытаясь вспомнить.

– Горный велосипед, – Марта нахмурилась, – она весь год о нем твердит. Вчера перед сном спросила, купили мы ей его или нет. Для этой девчонки невозможны никакие сюрпризы. Надеюсь, ты купил именно тот?

 

Конец ознакомительного фрагмента