Двойной соблазн. Малышка для мажоров

Глава 8

 

Максим с грохотом бросил упаковку досок на пол и посмотрел на брата, который удобно устроился на балконе и увлеченно смотрел в бинокль:

– Ты уже победил посуду?

– Не до нее пока.

Никита отмахнулся, продолжая рассматривать в дедовский армейский бинокль соседний участок и дом. Движения не наблюдалось, никто не входил и не выходил, кроме мопса и курицы, которая топталась у крыльца, а собака спала.

– Да ты маньяк, Кит. Бинокль, кресло, ты еще блокпост здесь устрой в надежде увидеть голую женщину в окне.

– Придурок.

Максу и самому было любопытно, но он не показывал этого, должен же хоть кто‑то из них быть вменяемым. В гараже он нашел упаковки досок от кроватей, дотащил одну, бросил… и вот застукал брата за подглядыванием.

– Иди и мой посуду, и будем собирать кровати, я не хочу спать на полу, как пес.

– О, о, движение! Да пригнись ты, не маячь голым торсом!

Никита дернул Макса вниз, пригнулся сам, так что из‑за перил торчали лишь две макушки. Из дома вышла женщина, та самая, по словам деда, геенна огненная.

– Это Любовь, – сказал Ник шепотом, брат покачал головой. – Собралась куда‑то, смотрит на собаку.

– Я все вижу, можешь не пересказывать.

Соседка была одета в широкие светлые штаны и ярко‑оранжевую рубашку, на голове платок, на лице солнцезащитные очки. Она действительно что‑то говорила собаке, потом развернулась, пошла в сторону ворот. Где‑то пропищала сигнализация, потом завелся мотор, а дальше послышался гул отъезжающего авто.

– Так, геенна уехала, значит, Ягодка одна.

– Достал ты меня, подними зад и вали мыть посуду.

– Эй! Макс!

– Я сейчас тебе врежу. Что вообще за извращенство – подглядывать за девчонкой?

– А что, она тебе не понравилась? Такая сладенькая, миленькая. Меня стояк мучает с утра, еще немного – и яйца начнет ломить. Нам здесь месяц торчать, давай уже скрасим наш мужской отпуск красивой девушкой.

Кит был прав, он сказал то, о чем думал сам Максим, это их и отличало: Никита был открытым, говорил, что думал, все его эмоции были на поверхности. А девочка понравилась. Очень понравилась. Он таких, как она, не встречал в городе, круг общения у них с братом другой. Девчонки в основном раскованные, дерзкие. Они сами висли на шее и искали встречи.

Стояк и Макса мучил, но с вечера, когда он именно Ягодку, как прозвал Кит блондиночку, увидел в окне напротив. Тонкий силуэт, аккуратная грудь и волосы, водопадом струящиеся по спине.

– Дай сюда. – Максим отобрал бинокль. – Иди в гараж, принеси вторую упаковку, а я найду инструменты.

Никита ушел, молодой мужчина начал наблюдать за участком и домом соседей сам. Ничего не происходило с минуту, но потом открылась дверь веранды на заднем дворе, и появилась девушка. Она поставила миску с водой на газон, насыпала рядом зерна:

– Цыпа‑цыпа, иди сюда, кушай, я не дам тете Любе сварить тебя в супе, лучше отнесу соседям.

Вероника напряглась, чувствуя, как зажгло между лопаток, медленно поднялась, обернулась, посмотрела вперед и наверх. На балконе дома Зорина стоял парень, он убрал бинокль от глаз, просто смотрел и ничего не делал. Хотелось убежать, так Ника делала всегда, когда чувствовала себя некомфортно, но нужно быть сильной, как тетя Люба, а не прятаться в норку, как напуганная мышка.

Парень склонил голову, Вероника прикусила до боли губу и сжала кулаки. Он так и не оделся, на обнаженной груди красовались узоры татуировок, широкие плечи, четкие кубики пресса на животе. Девушка, как под гипнозом, начала рассматривать их с такого расстояния, помня, что именно он зажал ей рот рукой, чтобы она не кричала, а губы при этом горели огнем.

Тут он поднял руку в знак приветствия, а Вероника резко сорвалась с места, вбежала в дом, закрыла дверь, прислонившись к ней спиной.

– Да что это вообще со мной такое?

Девушка начала ругать саму себя, нервно прошлась по веранде, взяла со стола учебник, села в кресло, открыла, начала читать, но курс анатомии не лез в голову.

Как хорошо и спокойно она жила до этого дня. Загорала на лужайке, собирала ягоду, читала, ела новые блюда тети Любы, слушала ее любовные истории из жизни и мечтала о своих.

– Алло?

– Привет, что делаешь?

Звонок Аркадия отвлек от соседей и курса анатомии.

– Ничего, читаю.

– Господи, Вероника, ты так мир вокруг себя не увидишь, если будешь не отрывать глаз от учебников. Давай я приеду, покатаемся, там есть живописные места, целое поле подсолнухов, тебе понравится. А еще река с крутым обрывом, я когда от тебя в тот раз возвращался, все это видел.

– Не знаю даже. Как‑то неудобно, что ты мотаешься из Москвы, столько часов за рулем, мне неудобно.

– Брось, Вероника, ты знаешь, как я к тебе отношусь, мне приятно быть рядом, ты мне нравишься, ты знаешь это. К тому же я надеюсь, что Любовь Генриховна оставит меня с ночевкой, выделит коврик около Бублика, и мы проведем вместе не один день.

Вероника отложила учебник, прошла до окна, отодвинув шторку, посмотрела на соседский балкон, там уже никого не было. Аркадий ее отвлекал от мыслей о странных соседях, от своей на них реакции.

С молодым человеком было приятно и легко, они знакомы уже почти год, Аркадий учится на четвертом курсе их медицинского университета, на кафедре стоматологии. Обучение там стоит заоблачных денег, но, судя по машине, у Аркадия богатые родители.

– Да мне и самому надо отвлечься, мой старший брат попал в жуткую аварию, сейчас все еще в коме, а я постоянно думаю о нем и извожусь от беспомощности.

– Да ты что? Господи, я не знала. Мне очень жаль. А что говорят врачи?

– Говорят, что нужно время.

Вероника всегда остро реагировала на подобные новости, ей было жалко всех – от курицы, что могла попасть в суп, до брата Аркадия.

– Ты, конечно, приезжай, тетушка не будет против твоей ночевки, ей тоже сейчас нужно отвлечься, у нее война с соседом и его курами.

– Хорошо, спасибо, тогда я выдвигаюсь, буду к вечеру, если трасса пустая.