Двойной соблазн. Малышка для мажоров

– Отставить! – Николай Иванович топнул ногой

Позади него маячил Валера, и все напоминало второсортную комедию.

– Дед шутит, Кит, не воспринимай все так буквально.

Максим приподнялся, снял кожанку, потом футболку, было жарко, вообще после дороги хотелось в душ и жрать, а потом спать.

– Никто не шутит. На завтрак соберете яйца в курятнике, а на обед поймаете и зарубите курицу.

– Ну, я же говорю – шутит. Кит, закрой рот и закажи пиццу или суши, в животе урчит.

Братья переглянулись, но Никита понимал, что дед не шутит, он вообще никогда не шутил, сколько он себя помнил и знал его. В первую их встречу и знакомство, когда Нику было почти девять лет, Николай Иванович учил их с Максом нюхать порох и копать траншею.

– Мойте руки и спускайтесь, суши в моем доме не едят.

Дед с Валерой ушли, даже двери не закрыли, Максим пошел обследовать ванную комнату. Унитаз, раковина и душевая кабина были на месте, даже мыльные принадлежности и полотенца. А вот воды горячей не было, это молодой человек понял, едва разделся и залез под нее.

– Да твою же мать! Черт!

Стуча зубами, быстро обмылся, вылез, вытерся полотенцем.

– Что там? Чего орал?

– Нормально все, эмоции, на отца злюсь.

– Мм… – Ник ушел следом, но, как только сам включил воду, заорал на весь дом: – Сука! Макс! Чего не сказал?

– А ты думал, в пятизвездочный отель попал? – Макс передразнил деда, улыбнулся первый раз за сутки: он любил подшучивать над Китом, пусть взбодрится, как и он.

– Дед совсем сдурел, у меня зуб на зуб не попадает.

Никита вышел, теряясь, кутаясь в полотенце, с волос по лицу стекала вода, оставляя мокрые следы, прошел до матраса.

– Надо валить отсюда.

– Как? А Валера?

– Нейтрализовать Валеру.

– Он скорее нейтрализует нас, чем мы его.

– Черт, так скучаю по байку да по тачкам.

Макс понимал, долго он без скорости и дороги не протянет, ломка начнется, так было в том году, когда он сломал ногу и три месяца скакал на костылях. Но тогда его выручал Ник, он был у него за штурмана, совсем забывая о гипсе.

– Милка пишет, что Савельев все еще в медикаментозной коме, еще что полиция их всех допрашивала: кто что говорил, с чего все началось?

– И что сказала Милка?

– Что Дэн сам вызвался, светил баксами, ставил их на то, что будет первым, а мы на своем корыте можем развозить почту.

Все примерно так и было сказано, но в более грубой форме. Был брошен вызов, Макс с Ником его приняли, Савельев проиграл и проспорил и может катиться ко всем чертям. Их несправедливо сослали к деду на матрасы и холодный душ с убийством куриц по утрам.

– Вы идете? Эй, гонщики бедовые, щи стынут! – крикнул дед с первого этажа.

– Щи? Макс, ты когда последний раз ел щи?

– Не помню, года три назад, когда мы здесь были в последний раз.

Молодые люди оделись, усталость брала свое, а есть хотелось ужасно. Спустились по деревянной широкой лестнице, на кухне был накрыт круглый стол с белой ажурной скатертью и выставленными на ней тарелками с дымящимися щами, салом, зеленью, черным хлебом и крупно нарезанными овощами.

– Все за стол, Валерий, мы с вами выпьем для аппетита беленькой, а детям не положено по причине неокрепшего молодого организма.

Макс поморщился, алкоголем он не увлекался, находя острые ощущения в другом. Пять минут ели молча, до тех пор, пока Никита не достал телефон, который дед пригрозился отобрать. Ибо в его доме за столом говорят только о погоде или вспоминают его армейские будни. Никаких гаджетов, газет и новостей.

В данной ситуации от него можно было ожидать всего, а телефон Кит не хотел терять как последнюю связь с реальным миром, от которого его так грубо оторвали. От байка, скорости и Милки.

– И какие были у отца еще указания по поводу нас, ну, кроме холодной воды и матрасов?

Макс доел, отложил ложку, щи и правда были вкусными, но это с голоду.

– А ты тут мне гонор не показывай, указание было сделать из вас людей. Мы с Валерой постараемся, батя вас не узнает, будете шелковыми.

Спорить было бесполезно, дед упрямый и вредный, отец говорит, что Макс в него. Хотелось после бессонной ночи и утомительной дороги лечь спать и не просыпаться двое суток. Этим Максим Зорин и собирался заняться, а мысли о плане побега отложить на потом.

– Спасибо за ужин, если на сегодня воспитательный момент закончен, то я пойду.

– Да, иди, посуду помоет Никита, сегодня он дежурный.

– Что? Какое еще дежурство? Я ничего мыть не буду, я не умею. – Никита начал возмущаться.

– Ничего, научишься, дело нехитрое, не сложнее, чем машину водить, раз попробовал – и уже не забудешь.

Максим не стал влезать в спор, ушел наверх, в их с Ником комнату, не включая свет, вышел на балкон, сел на перила. Достав сигареты из кармана спортивных штанов, закурил, рассматривая местность.

За то время, что их не было, деревья стали больше, а вот места меньше. Балкон выходил на соседний участок, были видны часть дома напротив и окно с незадернутыми шторами.

А в нем – тонкий силуэт девушки, которая при ярком свете медленно снимала платье.

Максим в этот момент сделал глубокую затяжку, но так и не выдохнул, подавился и закашлял. Свет в окне погас, девушка исчезла.

 

Глава 4

 

– Вероника! Вероника, спускайся, чай остынет и мои булочки с маком.

– Иду, тетя Люба. Иду.

Девушка быстро накинула халат, выключила свет, обернулась, она хотела открыть дверь и выйти, но задержала взгляд на яркой точке за окном.

Раньше ее там не было.